Капитан весь подается ко мне. Вижу только его глаза. Конечно, он ждет от меня бог знает каких сенсационных признаний.
— То есть уже ничем не поможешь?
— Да нет… товарищ капитан. Буду стараться совершенствовать их в дальнейшем.
— Что совершенствовать?
— Я думал, вам доложили, что у меня со строевой подготовкой дела обстояли неважно, особенно со стойкой «смирно», приветствиями, поворотами… Но сейчас, думаю, я справляюсь с ними. Это отметил и командир отделения. А командир взвода в качестве поощрения разрешил мне увольнение в город, в воскресенье после обеда.
Я изо всех сил стараюсь, чтобы в уголках рта у меня опять не появилась эта предательская, скверная усмешка, из-за которой возникало столько неприятностей. Все, что я сказал капитану, я сказал по простой причине — хотел дать ему понять, и притом так, чтобы это выглядело как можно серьезнее, — что все его попытки превратить наш разговор в доверительную беседу напрасны. В силу обстоятельств мы слишком неравны по положению: я — всего лишь солдат его батареи, он — командир подразделения, и каждый останется при своем. Однако капитан словно читал мои мысли…
— Ты помнишь книгу «Мош Теакэ» [10]?
— Проходили в школе, товарищ капитан.
— Ну и что там говорил старик, помнишь? «Капитан — отец роты, а рота — его дочь».
— Я точно не припоминаю.
— Это изречение обесценено еще во времена царя Гороха. Но в любом случае, как ни верти, офицер должен быть своего рода отцом для солдат, которыми командует и за которых отвечает.
Что ж, это касается только капитана. А я не офицер и в мыслях не держу стать когда-либо офицером. Мы оба хорошо понимаем это. В таком случае какой смысл имеет эта беседа? Нет, все-таки имеет. Если офицер, «как ни верти», должен быть чем-то вроде отца для своих солдат, то, следовательно, каждый солдат должен быть чем-то вроде сына для офицера. И не каким-нибудь, а послушным и благоразумным. А если у солдата есть трудности, проблемы… А если офицер не знает, что это за проблемы, то как помочь в таком случае солдату?
— Других проблем у меня нет, товарищ капитан!
— Хорошо, Вишан!
Капитан встает со стула и протягивает мне руку.
Вот тебе и на. Как надо поступать, когда старший хочет пожать тебе руку на прощанье, я и этого не знаю. Да и ладонь у меня потная… Но капитан словно не замечает моего смущения.
— Ну, ладно, Вишан. Но все-таки помни, что для тебя эта дверь всегда открыта. Заходи, если надумаешь. Понял?
— Понял, товарищ капитан.
Но про себя я решаю никогда больше не переступать этого порога. По крайней мере по собственной воле… Мало того — я постараюсь сделать все возможное, чтобы не давать повода для вызова к капитану.