В комнате у Григорьева женщина пробыла около часа. Вечером того же дня он вышел из дома, взяв с собой продолговатой формы пакет, предупредив хозяйку, что вскоре вернется. Напрасно, объятая какой-то тревогой, ждала его в этот вечер старушка. Василий Данилович не вернулся ни утром, ни вечером следующего дня, пропал, как в воду канул. И только на третий день, не в силах удержать своего беспокойства, Ниловна обратилась к участковому милиционеру по поводу исчезнувшего без вести своего жильца. Но человека с такой фамилией в списках воинской комендатуры и милиции не оказалось. Так и остался в утешение необычайно удивленной Ниловне небольшой фибровый чемоданчик с парой чистого белья да томик стихов Александра Блока.
А в тот же вечер Василий Данилович Григорьев превратился в бывалого фронтовика капитана артиллерии Петра Алексеевича Максимова. Офицер артиллерии пришел на вокзал, смешался с пассажирами, преимущественно военными и, как бы в ожидании нужного ему поезда, стал коротать время; переходя из зала в зал, он завязывал знакомства с офицерами. Но все это было не то, что так терпеливо и настойчиво искал капитан артиллерии. Он хорошо понимал, что хотя и имел отлично сфабрикованные документы, они не открывали перед ним перспектив безопасной и длительной работы в какой-либо части советской армии. К тому же офицеры, направляющиеся в действующую армию, непосредственно на передний край в качестве командиров взводов, рот и батальонов не могли интересовать разведчика. В шифровке, переданной ему на квартире Ниловны белокурой женщиной, кроме данных по связи, имелся приказ: изыскать способ вживания в штаб одной из стрелковых дивизий, причем, строго определялся участок фронта. Наконец Максимову повезло: он обратил внимание на входящего в зал худощавого, среднего роста, с приятным, смугловатым лицом офицера с вещевым мешком. На плечах его отглаженного мундира при скупом вокзальном освещении поблескивало золото парадных, с двумя просветами погон с майорскими звездами. По эмблеме Вебер с удовлетворением отметил, что это тот человек, который ему нужен.
Между тем вошедший осмотрелся вокруг, хмуря черные брови. Живые, блестящие глаза его искали, где бы присесть. Заметив, что одно место в углу освобождается спортивного вида офицером в звании капитана, поспешно занял его, с удовлетворением вытянув ноги. Через несколько минут капитан вернулся и, увидев, что место занято, нерешительно, с огорчением на лице остановился. Майор сочувственно посмотрел на него и сказал:
— Садитесь, капитан, потеснимся…