Окунев знал, что обнаружить, найти следы Левашова на огромном, расстилающемся на десятки километров вокруг лесном пространстве будет нелегким делом. Однако он надеялся: разведчик обязательно должен связаться по радио с лицом, которому подчинен, предупредить, сообщить о провале и, естественно, вызывая самолет, указать свои точные координаты. Знал Окунев и о том, что связисты дивизии пытливо ощупывают эфир, готовые в любое время запеленговать «чужака». В чем-то действия вражеского лазутчика можно было предвидеть. Догадываясь о мерах, принятых командованием дивизии после его побега, Левашов не рискнет перейти через линию фронта, он сделает ставку на самолет, будет ожидать его в каком-то месте, пригодном для посадки. А служить этим местом в лесу может только затерянная поляна.
Перед уходом майора Окунева на поиски фашистского разведчика, генерал Чавчавадзе отдал приказ командиру авиационного бомбардировочного полка обеспечить постоянное дежурство в воздухе истребителей и самолетов-разведчиков ПО-2. А это значит, что будут контролироваться лесные дороги, тропы и, главное, поляны, пригодные для посадки и взлета.
«Вы, майор, надеюсь, успели разобраться в ситуации?» — Бесконечно преследовали слова генерала. — Левашов — это опытный разведчик, человек действия. В этом вы, могли убедиться. В последние минуты своей игры он понял, что все кончено и ему ничего не остается, как немедленно исчезнуть. Он так и поступил. Всего за несколько минут до вашего прихода, — говорил генерал, — неизвестная радиостанция запрашивала шифровкой некоего Генри-младшего. По-видимому, это его двойная кличка: агент С-42 и Генри-младший. Естественно, на свои позывные вражеская радиостанция ответа не получила. Тогда дважды, через короткие промежутки времени, она послала в эфир три слова на немецком языке: «Утро будет чудесным». По всей видимости, эти три слова не что иное, как своеобразный пароль, который предупреждал о начале решительных действий.
Для нас эти слова представляют немалый интерес. Штабу дивизии они буквально говорят о том, что остались считанные дни, а может быть, даже часы, до реванша фашистских дивизий. Заметьте, майор, что Левашов успел сообщить центру о провале и принятом решении, но там не придали этому должного значения.
Сейчас, сидя в кабине бронетранспортера, Окунев с чувством благодарности вспоминал слова командира дивизии. Вспомнил он и о том, что Чавчавадзе тогда не проявил спешки. Он умышленно медлил, давая ему, Окуневу, собраться с мыслями и найти нужное решение…
Утро в самом деле выдалось, как в том пароле, чудесное. Лес стоял молчаливо, как-то величественно. Сквозь легкое, дрожащее марево испарений золотистыми лентами с радужными переливами струились прямые солнечные лучи. На лесных коврах из ярких цветов и трав лежали причудливые тенесплетения.