На что Себастьян пробормотал себе под нос:
— Давно пора ему было остепениться.
Элинор знала точно, что этот персонаж больше никогда не появится на сцене — по крайней мере в своем прежнем обличье.
Ей пришлось отказаться от корсетов, а вскоре станут тесны и все ее платья. Зимний гардероб должны были прислать со дня на день.
…В первый день декабря Себастьян и его жена ужинали в кентском доме маркиза и маркизы Седжкрофт. Элинор приятно поразило и кулинарное мастерство французских поваров, и то радушие, с которым ее приняли родственники мужа.
Спустя два дня она с довольным видом спускалась по лестнице скромного деревенского особняка мужа в Суссексе.
— Ну, — сказал Себастьян, развязывая галстук в их пахнущей плесенью мрачной спальне, — теперь ты познакомилась с моей ветвью нашего многочисленного рода.
Элинор вздохнула, с грустью вспоминая о своей горничной. Дом показался ей сейчас пустым и холодным.
— Я всегда думала, что Мэри окажется рядом, когда я буду рожать. Что с ней теперь будет?
Себастьян взял руку жены и расцеловал ее пальцы.
— Уверяю тебя, ей не может грозить ничего страшного. Потому что Мэри предала тебя, а не Англию. Она ничего не знала о заговоре. Я полагаю, достаточно того, что муки совести станут для нее самым тяжелым наказанием. Хит обратился в департамент полиции с просьбой проявить снисхождение к бедной женщине, совершившей ошибку, о которой горько сожалеет.
Он опустился на колени и помог ей снять туфли.
— Герцогиня написала, что ты скоро станешь виконтом. Ты наверняка знал об этом. Почему же не объявил о своем торжестве вчера за ужином? Твои кузены захотели бы отпраздновать это событие.
— Я думал, что титулы ничего для тебя не значат.
— Это было раньше, пока я не поняла, что появление ребенка все меняет.
— Ты даже представить себе не можешь насколько. Говорю тебе как человек, который вырос в семье, где было много детей. — Себастьян аккуратно поставил туфли Элинор возле кровати. — А что в нашей жизни способно произвести на тебя впечатление? Чем тебя можно поразить? — спросил он, вешая сюртук в платяной шкаф.
Элинор задумалась:
— Трудно сказать… Наверное, только тем, что ты появился как раз в тот момент, когда моя жизнь висит на волоске — и спас меня.
Себастьян снял сапоги и поставил их под письменный стол.
— Это очень интересно. Пожалуйста, продолжай. Что еще может тебя удивить?
Элинор молча смотрела, как Себастьян не спеша снимает жилет и расстегивает батистовую рубашку.
— Мужчина, который пылает ко мне страстью.
Себастьян развязал галстук.
— Отлично. Я как раз такой.