В эту ночь Граф не пил перед работой, он грузил, и похмельный пот с его лица капал на горячий хлеб, а сердце, как сломанный насос, билось с проворотами, толкая в плечо и отзываясь в ошалевшей печени... Кудрявый, добротно вмазанный, до состояния болтливой приподнятости, суетился вокруг Графа: бегал к девкам за аспиринчиком-корвалолчиком и в форме для выпечки черного носил ледяной воды на голову Графа.
Утром, с последней хлебовозкой, Граф, в огромном белом халате поверх фуфайки, уехал за грузчика в пригородный поселок – “так, повыгуляться”. У поселкового магазина стояло несколько телег запряженных лошадьми. Граф сгрузил часть хлеба в магазин, остальное распределил по телегам - в соответствии с накладной. Купил в магазине и осушил до дна трехлитровую банку “Березового сока”. Сказавшись своему водиле, что остается в поселке оттянуться у знакомой девки, не спросясь, залез сзади в одну из хлебных телег. Тронулись. Из-за горы хлеба закрытой брезентом Граф не видел возницы, лишь по едкому запаху чувствовал, насколько крепкий самосад тот курит. Возница был молчалив, он пускал дым и изредка ласково похлестывал кнутиком лошадиный зад.
Граф маялся в дурмане, который знаком всем запойным пьяницам. Сон и реальность перемешались, как сухой чай и речной песок. Душа распухла и болела, она придавливала легкие – мешала дышать. Отросшие до плеч волосы перепутались, они неприятно лезли в рот и щекотали нос. Снаружи и внутри головы раздавались отчетливые вскрики и реплики знакомых и незнакомых голосов: “Слепой!”- нервно вскрикивал один голос; “Точно, точно, слепой,”- доносилось из глубины; ”Оно и лучше, что слепой,”-сказал голос Кудрявого; “И я про тоже,”- сказали из глубины; ”Встать!”- скомандовал визгливый голос. Граф рывком поднялся и взглянул на реальность – телега ползла по улице маленькой деревушки, целыми стояли всего три дома. Над головой, среди великолепных позолоченных султанчиков ракиты, орала безумная птица.
- Приехали,- выдохнул Граф.
- Это ты приехал, а мне еще эх..,- отозвался возница и повернул к Графу лицо - нездоровое смуглое, с проваленными глазницами затянутыми синими атрофированными веками.
- И как же ты, сердешный..,- спросил Граф.
- Что я - Лошадка. Уж пятнадцатый год едем, а конца нет… А ты, касатик, замолви за нас…
Шустрая маленькая старушка, мелко и быстро перебирая ножками, как жучок, подбежала к телеге, с почтением поздоровалась с возницей, достала из застиранного передника несколько монеток и вложила их в его сухую руку; подняла передник за нижний конец и положила туда восемь черных буханок. От старушки пахнуло как из русской печки. Графу захотелось молока и баню.