Улица, по которой шел молодой человек, вела от роддома к реке и переходила в мост. Река была большая - великая русская. По мосту проносились толпы машин в обе стороны. Все жило своей жизнью: река - она была почти вечной, мост - он считал, что он вечный, и все это под вечным небом.
Молодой человек, преодолев улицу, уверенным шагом ступил на плиты моста, он не замедлил шаг, когда увидел, как ему на встречу движется Смерть. Ее два ярко горящих глаза пытались заставить его зажмуриться, но он старался лишь шире открыть глаза. Боковым зрением он видел, как дрожит в замешательстве завеса Обмана. В последний момент, когда Смерть была готова взять его, он рванулся в сторону, сквозь окружавшее его. Затем он почувствовал удар, хруст, напоминавший адский зубовный скрежет, необычайную легкость полета, и еще один удар, но не такой, как первый, а довольно мягкий плавный и поглощающий. Как будто произошло действие обратное процессу рождения - его приняла мягкая, довольно упругая утроба.
Летний день жужжал пчелами, осами и кузнецами. Раскаленный воздух вдыхался тяжело, он был налит в небольшой замкнутый больничный дворик, как в ведро кипяток. По двору медленно ползали с лавочки на лавочку полосатопижамные калеки.
Внутри здания больницы картина была обратная: две дюжины здоровых баб и мужиков разного возраста в белых халатах, бестолково метались по коридорам и палатам, фальшиво изображая волнение и заинтересованность. В ординаторской сидел гражданин в форме, и писал со слов старух-сестер и санитарок: «Ваши же привезли, как всех бездоку’ментных, "вроде труп", говорили.., головушка почти впополам, мо’зги серенькие. Поболе полгода без сознания пролежал, так только - «туманился» чего-то.., вроде хороший парнек, симпатишный, и белый как ангел.., косточки-то посрослись, а вот в сознание не приходил.., вчера, как мертвый лежал, я ему сама капельницу ставила.., утром зашла, судно поменять, а койка пустая, и никто не видал.., а на вид и не жилец он был зовсем... И запишите: одеяло он, паскуда, спер - ведь с моей зарплаты за это вонючее тряпье, как за новое повычтут...»
Граф, в килте из больничного одеяла, шел. Довольно наезженная песчаная лесная дорога приятно грела ступни, над головой радостью пульсировало солнце, живые деревья аплодировали ему молодой, еще не запыленной листвой... Шел он очень медленно -атрофировавшиеся мышцы слушались с трудом, ноги то и дело подгибались, через каждые метров пятьдесят он садился или ложился на несколько минут в траву. Когда он присел за сваренной из нержавейки надписью "Лесная больница N5", мимо него протарахтел ментовоз. Граф не хотел, чтоб его зацепили, и решил дальше пробираться лесом.