Поток машин в час пик двигался очень медленно, и Феликс доехал до места, когда парк аттракционов давно закрылся. Судя по полоске света из окна офиса, Дейзи еще не ушла домой.
На воротах висел замок, но у Феликса был ключ, который он получил у Билла, когда еще работал здесь. Ключ надо было вернуть неделю назад, но Феликс забыл об этом — он упорно гнал от себя все мысли, связанные с Дейзи и парком. Он вошел на территорию и запер за собой ворота.
Подойдя к зданию, Феликс не услышал знакомого пения. Дейзи было не до песен. Ей пришлось покинуть любимый цех и, как в клетке, сидеть в офисе среди бумаг. Он постарается ей помочь.
Феликс постоял в дверях, наблюдая, как Дейзи работает. Она похудела, тени под глазами стали глубже. В этот момент девушка выглядела хрупкой и уязвимой. У Феликса заныло сердце: Дейзи взвалила на плечи такую ношу, а когда пришла к нему за помощью, он оттолкнул и обидел ее.
Он тихо постучал.
Дейзи подняла глаза, на ее лице отразился шок.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она.
— Пришел просить прощения.
— Не беспокойся. — Она поджала губы. — Ты знаешь, где выход.
— Я пришел просить прощения, — повторил он, не обращая внимания на ее слова и усаживаясь на стул напротив. — Объяснить и выслушать.
— Мне неинтересно.
— Если ты, не глядя, будешь стучать по клавишам, рискуешь стереть из компьютера нужные данные, — тихо заметил он. — Дейзи, прости меня, я кругом не прав: не выслушал тебя, не дал возможности рассказать про Билла. У меня помутилось в голове, и я обвинил тебя в том, чего, знаю, и быть не могло. Я не вправе просить о снисхождении, но все-таки выслушай меня. — Он перевел дыхание. — Ты разрешишь мне объяснить?
Она долго смотрела на Феликса, потом кивнула.
Уговорить Дейзи выслушать его было самой простой частью плана. Теперь он должен поведать ей то, о чем не говорил еще никому, даже семье.
— У меня был роман... с одной женщиной. Он кончился разрывом. В тот день, когда ты приехала в Лондон, я случайно столкнулся с ней в супермаркете. Она выбила меня из колеи, довела до бешенства. Я не стал тебя слушать, когда ты хотела рассказать, что произошло в музее.
— Это все? — Дейзи скрестила руки на груди. — Все твое объяснение? Ты был не в себе и выместил злость на мне.
— Не совсем так, — признался Феликс.
Он не сомневался, что придется рассказать все от начала до конца, однако мысль о том, чтобы сделать горькое признание, была для него мучительна, как если бы он теребил незажившую рану, проходившую через сердце. Впрочем, другого пути вернуть Дейзи он не видел.