Солнце клонилось к закату. Лайам Ренфорд придержал коня на холме и окинул взглядом лежавший внизу городок. Он прозывался Уоринсфордом и был гораздо меньше, чем Саузварк. Окруженный крепкими стенами прямоугольник тесно сгрудившихся домов примыкал одной стороной к берегу полноводной реки, на которой виднелось около десятка судов.
«А где же брод?»[1]
Эта мысль отчетливо прозвучала в сознании Лайама, хотя принадлежала она не ему. Вопрос задал дракончик, восседавший на передней луке седла. Лайам рассмеялся и почесал мелкую тварь, проведя несколько раз костяшками пальцев по черным чешуйкам. Чешуйки были на ощупь мягкими, словно муар.
«Не знаю, Фануил, — ответил мысленно Лайам. — Возможно, тут раньше был брод, вот город так и назвали».
Но сейчас нигде никакого брода не наблюдалось. Через реку медленно тащился паром, а тяжело нагруженные суда чуть не черпали воду бортами, однако по дну килями все-таки не скребли. Фануил изогнул длинную шею и посмотрел на хозяина выпуклыми — с вертикальными щелочками зрачков — глазами.
«Если брода нет, название нужно сменить».
«Я потолкую об этом с герцогом, как только будет возможность», — пообещал Лайам, поглаживая желтый животик рептилии. За спиной послышался звон сбруи и цокот копыт — конный поезд ареопага его нагонял.
Возглавляла поезд троица саузваркских стражников. Они громко переговаривались между собой.
— Квестор Проун не сходит с языка у судейских, — говорил, посмеиваясь, один из охранников, — и все потому, что стал одеваться, как франт.
— О, он заделался великим тряпичником! — поддакнул второй, вызвав смешки у своих товарищей.
— Прямо петух на навозной куче, — отозвался и третий. — Прислуга только о том и судачит. Мой шурин носит ему дрова и совершенно замучился в последнее время. Этот чистюля стал поминутно требовать горячую воду. Дело дойдет до того, что вскоре он и задницу начнет подтирать золотой парчой!
Лайам мысленно улыбнулся. Подслушанная характеристика была на редкость точна. Оглянувшись через плечо, он отыскал взглядом Проуна. В свете заходящего солнца красно-желтый бархатный плащ и впрямь делал первого квестора похожим на петуха, а бурая громада лошади, на которой тот восседал, весьма смахивала на навозную кучу.
«Да, этот малый любит принарядиться», — подумал Лайам, решительно не давая воли более язвительным мыслям. Все же ему не хотелось, чтобы их будущему сотрудничеству мешала предвзятость, хотя сам упомянутый квестор только и занимался тем, что хамил новичку. Пара ночей в одном помещении с этим наглецом и брюзгой изрядно истощили в Лайаме запасы терпения. Еще пара таких ночей, и…