— Так что сейчас мы хотим обойти городских фармацевтов, — закончил свой монолог Лайам и, после довольно продолжительной паузы, пояснил: — Чародеи частенько заглядывают в аптеки, сударыня, вы и сами должны это знать.
— Да-да, они вечно охотятся за редкими травами, — рассеянно проговорила вдова и вдруг встрепенулась. — Что ж, я вижу, вы не теряли времени зря. Прошу извинить мою резкость, я просто была очень удивлена, увидев вас здесь. Последние годы у ареопага не возникало необходимости вести дознание вне мест заключения.
— Понимаю, сударыня.
Не возникало необходимости! А что можно выяснить, торча за решеткой? Что они вообще себе думают, эти странные господа? И где находилась сама госпожа председательница все эти часы? Уж точно не в крепости. Лайам недовольно скривился и тут же себя осадил. Кто может запретить бедной женщине почтить память мужа? Но все-таки можно было бы и подсократить ритуал. Особенно когда делаешь вид, что сокрушаешься о каждой потраченной впустую минуте…
Вдова задумчиво хмурилась, покусывая губу.
— Все идет хорошо, но… но мне не нравится упоминание о холодной палате. Я всегда… я всегда полагала, что ее существование больше легенда, чем явь.
«Она часа три непрерывно молилась, — напомнил себе Лайам. — Тут немудрено и свихнуться».
— Похоже, что нет.
— Нет, — пробормотала женщина. — Нет, значит — нет. Продолжайте дознание, квестор. Мне надо посовещаться… мне… в общем, встретимся позже — в тюрьме.
Она побрела к рынку, погруженная в свои размышления. Ей, видите ли, надо посовещаться, но с кем? Когда вдова исчезла из виду, Лайам щелкнул пальцами и громко, с наслаждением выбранился.
— Поняла ли она, что мы собираемся выследить чародея? Думаю, нет.
— Боюсь, нет, — согласился Эласко. — Она словно бы не в себе.
— Хм, да… Ладно, забудем. Да и аптекари сами к нам не придут. Где тут ближайшая лавочка, набитая травками и порошками?
Эласко на миг задумался, затем решительно двинулся к рынку — по горячему следу госпожи Саффиан.
Городские часы пробили шесть, и Лайам с чувством проклял всех на свете аптекарей и сборщиков трав.
Они начали с того, что переговорили со всеми рыночными лоточниками, торговавшими травами и безвредными зельями, но никто из них не припомнил покупателя с харкоутским выговором. «Что вы, сэр, тот, кто живет в Харкоуте, все может купить и там!»
— Ладно, — оптимистично заявил он, покидая площадь, усеянную палатками, киосками и ларьками. — Человек мало-мальски сведущий к этой шушере не пойдет. Поспрашиваем в аптеках.
Эласко, воодушевленный его уверенностью, с готовностью закивал.