Любомир разыскал Шаненю на третьем этаже, возле окна, из которого виден весь город.
— Все кельи облазил, пока тебя нашел.
— Дивлюся, — оправдывался Иван.
— Не время дивиться. Небаба кличет.
Сапоги Любомира загремели по гулким ступеням. За ним едва поспевал Шаненя. На первом этаже из коридора свернули в закоморник, и в полутьме Любомир нащупал ручку двери. Вошли в комнату, уставленную полками с книгами. В старинном резном кресле сидел Небаба. На расстеленном полотенце — хлеб и вареное мясо. Небаба жевал и переворачивал листки книги.
— Джура, налей Шанене браги. За день и у него во рту пересохло.
— Слово божие учили, — ехидно заметил Шаненя, принимая угощенье. — Дабы Брестский собор толковать черни.
Небаба не обратил внимания на колкое слово.
— Географию, математику и риторику учили. Джура, неси свечи! Сейчас тебе сховище покажу.
За джурой пошел Небаба. Следом — Шаненя. В библиотеке, за крайними полками, была дверь. Каменные узкие ступени вели вниз. В подвале пахло плесенью и мышами. На полу кучей лежали книги, покрытые зеленью.
— И здесь писания, только другие.
— Может, ненужные, — усомнился Шаненя, поднимая с пола тяжелую книгу.
Небаба взял у Шанени книгу. Любомир поднес ближе свечи. Пламя заколыхалось и замерло, Небаба, медленно водя пальцами, прочел порыжевшую страничку:
— «Букварь языка славянского. З Могилева. З друкарни Спиридона Соболя. Лета 1636…»
Губы Небабы скривились в горькой усмешке. Он поднял еще одну книгу. Буковки потускнели, покрылись черными крапинками листики. Но все же разобрал название: «Библия. Премудрости божией книга починается. Зупольно выложена на русский язык доктором Франциском Скориной… Из славного града Полацака».
Шаненя стоял удивленный и задумчивый. Пересохшие губы механически повторяли за Небабой:
— «Катехизис… то есть наука стародавняя святого письма… для простых людей языка русского… Сымон Будный…»
И припомнился недавний разговор с владыкой Егорием, который жаловался на ксендза Халевского. Требовал ксендз, чтоб закрыли братскую школу, ибо читают ученики недозволенные, пасквильные книги, направленные против шановного панства и униатов. Ксендз Халевский говаривал Ермоле Велесницкому, чтоб своего отрока вел в коллегиум, где содержать его будут за кошт короны — кормить и учить наукам разным, а также греческой и латинской мове. Не согласился тогда Ервдола. Ходил отрок в братскую школу…
— Горит. Не пожар ли? — встревожился Шаненя и потянул ноздрями воздух.
— Пожар не к месту, — Небаба забеспокоился. — Сухота стоит. Джура, коней!
Любомир подвел лошадей. Небаба вскочил в седло. Но не мог взобраться Иван — конь чувствовал чужого человека, топтался, отходил. Небаба смеялся, качаясь в седле: