Впервые я нашла силы признаться хотя бы самой себе.
— Я боялась провала, — говорю я. — Проще было вовсе не пытаться.
Кейт берет секатор, срезает с дюжину белых цветков и укладывает их в корзинку. Аромат, нежный и сильный, доносится до меня.
— Ты все-таки поедешь в субботу в Италию?
— Нет. Я и так разрывалась — не хотела тебя оставлять. Полагаю, мы с Этной, в конце концов, справимся, только нужно время. Она не имела права вмешиваться таким образом, каковы бы ни были ее мотивы. Я доверяла ей, Кейт. Именно она всегда убеждала меня не быть тряпкой и не позволять другим вытирать об меня ноги. — Я печально улыбаюсь. — Этне придется долго заглаживать вину, прежде чем мы снова станем подругами. Я не совсем понимаю, почему она сделала то, что сделала, но, наверное, прежних отношений нам уже не вернуть.
— Она тебе не нужна, мама.
Я треплю дочь по волосам.
— Нет, пока у меня есть ты.
Кейт стряхивает мою руку.
— Мам! Я имела в виду, чтобы поехать в Италию. Ты должна ехать одна.
— Милая, я не могу.
— Почему? Это же всего на три недели. Миссис Гедини может приходить убираться и все такое. Мы с папой справимся.
Открываю рот, собираясь возразить, и замираю. Ведь я же так мечтала увидеть Рим. Пьета, Сикстинская капелла, катакомбы святого Каллиста — многие-многие часы прогулок, время поразмыслить, быть может, даже написать этюд-другой. Конечно, с Этной было бы здорово путешествовать, но она может быть весьма требовательной… Я никогда не была одна на отдыхе — даже на выходные не отлучалась. А с детьми все будет в порядке.
— А как же твой отец? Я не могу оставить его — это было бы нечестно.
— Мам, пора для разнообразия подумать и о себе, — убеждает Кейт.
Смотрю в ее серебристо-голубые глаза цвета моря сразу после шторма и вдруг осознаю, что она имеет в виду не одну Италию.
— Ты не должна оставаться только ради меня, — нежно говорит она. — Мне скоро в университет. Если ты не уйдешь теперь, у тебя может уже никогда не хватить духу. Мамочка, я хочу, чтобы ты была счастлива. Не хочу больше за тебя тревожиться. Когда мы в школе проходили «Титаник», — продолжает Кейт, глядя себе под ноги и крутя в пальцах секатор, — миссис Бьюкенен сказала, что некоторые из утонувших могли бы спастись, если бы не цеплялись друг за друга. Иногда — иногда нужно просто отпустить.
Меня переполняет волна любви к этому гениальному, непростому, уникальному ребенку — к моей дочери.
— И с каких пор ты стала такая мудрая? — выдыхаю я.
— Мам, все нормально, — говорит Кейт. — Можешь уезжать. Со мной все будет в порядке. И с папой. С нами со всеми.