– А кто распорядился? – возмутилась дворничиха. – Меня первую в известность должны ставить!
– А ты к вдове зайди, – отмахнулся молотком Могол. – Её идея…
– Выходит, самоуправство? – заключила баба Вера. – Разберёмся! – грозно пообещала она и решительно направилась к дверям второго подъезда.
Гулкие удары молотка эхом разносились по двору, но больше, кроме дворничихи, никто из жильцов не проявил интереса к грохоту. Только Портянкин, живший на пятом этаже, выглянул в окно, посмотрел на Могола в бинокль, нехорошо ухмыльнулся и исчез в глубине комнаты. Пошёл писать очередной донос участковому, сержанту Милютину. По части доносов Портянкин был мастак и уже в печёнках сидел у участкового, так как настоятельно требовал незамедлительного реагирования на свои заявления.
Минут через десять баба Вера вернулась, поглаживая оттопыривающийся кармашек фартука.
– Если б Хацимоев брал пример с жены и не был таким скупердяем, то ещё бы пожил, – доверительно сообщила она Моголу. – Как закончишь, меня кликни. Приберу за тобой мусор.
– Можешь приступать, – сказал Могол, втыкая в пробитые дырки пластиковые пробки. – Мне доску осталось повесить. Подсоби.
Дворничиха подала мраморную доску, Могол приставил её к стене, ввернул золочёные болты и, отстранившись на стремянке, посмотрел на свою работу.
– Лепота! – сказал он. – Как помру, мне такую же повесьте. Мол, жил в этом доме последний потомок великого народа татаро-монголов.
– Ишь, размечтался! – фыркнула баба Вера. – Слазь, подметать буду.
Пока Могол вкручивал болты, она успела сходить за совком и метёлкой.
Могол вынул из-за пазухи сложенный в несколько раз кусок полотна, развернул его и набросил материю на доску.
– Сегодня в три открывать будут, – сообщил он, спускаясь со стремянки.
– Опять цветами намусорят, – недовольно резюмировала дворничиха и принялась подметать. Недовольство она проявляла для порядка, в душе надеясь за уборку двора после торжественного открытия мемориальной доски выцыганить у вдовы дополнительное вознаграждение.
Могол отнёс стремянку и вновь появился на крыльце, оглядываясь по сторонам с видом воробья, возомнившего себя орлом. Вдова хорошо заплатила за работу, жены, которая непременно отобрала бы деньги, дома не было, и потомок великого народа татаро-монголов искал собутыльника. Не увидев во дворе никого, кроме сидевшего в беседке Похмелкина, Могол зашагал к нему.
– Привет, Похмелюгин! – сказал он, подходя.
– Здравствуйте, – смущённо кивнул Дима и робко поправил: – Я – Похмелкин.
Могол на поправку не обратил внимания и спросил напрямик: