— Керри, я, наверное, не настолько возвышен, чтобы понять это. Но о каком предательстве ты говоришь? Ты властна над своими желаниями. Да, в тот момент тобой двигало чувство долга. Но, как мне кажется, ты слишком многим пожертвовала ради такой прозаической вещи, как семейный бизнес, и никто не вправе требовать от тебя большего. И если ты испытываешь потребность вернуться к любимому занятию, то вполне можешь это сделать в любой момент. Да хоть сейчас!
— Проблема в том, что это может ранить моих родных, — сказала Керри.
— Проблема в том, что ты строишь самооценку на их суждениях о тебе, — резко возразил Ронан.
— По твоему тону могу понять, что ты не считаешь это правильным, — взволнованно заметила Керри.
— Я считаю это преступным. У твоей семьи был тяжелый период, и ты встала на место своего брата, восполнила собой эту страшную утрату. Но прошли годы. За это время следовало найти другое решение. Нельзя требовать от другого таких жертв.
— Ты воспринимаешь это слишком остро, Ронан. Возможно, изобразительное искусство ничего не потеряло с моим уходом. Ведь это лишь мои субъективные представления...
— Не имеет значения, Керри. Ты же говоришь, что была самым счастливым из людей, занимаясь живописью. Вне зависимости от признания окружающих в этом была твоя жизнь!
— Или самообман и эгоизм, — тихо добавила Керри.
— С тобой невозможно спорить, потому что ты упряма, — посетовал Ронан. — Я думаю, что ты очень плохо знаешь себя, если эгоизмом и самообманом объясняешь свое увлечение живописью. Порой мне кажется, я бессилен тебя разубедить... Но я буду действовать иначе. Ты сама обмолвилась, что сделаешь для меня все, о чем я только ни попрошу. Так вот, Керри, я не прошу, а требую, чтобы ты рисовала для меня! — безапелляционно заявил Ронан О'Киф. — И не пытайся возражать. Я лишаю тебя выбора. Мне все равно, как это будет, талантливо ли, бездарно ли. Ты должна заставить себя вспомнить, каково это — испытывать наслаждение от любимого дела, — озадачил ее он.
— Мне всегда говорили, что я должна, чего не должна... — угрюмо отозвалась девушка. — Понимаешь, если я, как ты говоришь, вспомню это наслаждение, то мне непросто будет вернуться к привычной жизни, особенно после этого необыкновенного путешествия.
— Или же ты, наоборот, вернешься богаче на целую судьбу, которой еще предстоит реализовать себя. А уж как совместить одно с другим, ты найдешь способ. Была бы только воля. А она у тебя есть, Керри. Я это доподлинно знаю, — уверил ее он.
— Ты об этой пагоде говорил? — спросила его Керри, завидев впереди себя характерные изгибы сводов.