Ему уже приходилось заниматься случаями изнасилования. Но в ее робости он усмотрел не остаточные явления травмы, а кокетство. Он думал, что она пользуется застенчивостью и беспомощностью для нагнетания сексуального напряжения. Черт бы побрал эту его самодовольную озабоченность!
Теперь он все узнал, и у него созрел план. Похоть надо усмирить. Это он может. Умрет, но обуздает. Главное — успокоить Бранди, убедить ее в том, что она женственна.
В ней пробуждался интерес, и он намеревался стать тем мужчиной, который его утолит. Любая степень сексуального дискомфорта компенсируется конечным достижением. Но сейчас одно его предвкушение причиняло физическую боль.
— Ты хочешь, чтобы я тебя… потрогала?
Он улыбнулся, видя ее порозовевшие от стыдливости щеки. Сидевшая у него на коленях женщина, одетая в целомудренную сорочку, с всклокоченными темными волосами и широко распахнутыми голубыми глазами, казалась необыкновенно соблазнительной. Босые, ноги были изящны, от всего тела веяло теплой сонливостью. Нелегко было улыбаться, но что еще оставалось делать? Не взреветь же ему? Он хотел придать ей уверенности, а не запугивать своими желаниями.
— Да, хочу. — Он чмокнул ее в щеку, легко и задорно, втайне надеясь, что со временем это перерастет в нечто более значительное. — Я хочу, чтобы ты меня не стеснялась. Прикасайся ко мне, когда захочешь, целуй меня, разглядывай все, что душе угодно.
— Не могу.
Это прозвучало неубедительно. Он усмехнулся.
— Ты уже это делаешь. Тебя завораживает моя грудь, наверняка тебя интересует и все мое тело.
Она замерла. Потом тяжело вздохнула.
— Ты хочешь сказать, что позволил бы…
— Ты не договорила.
Она облизнула губы. Её глаза горели, на лице застыла очаровательная смесь робости и вожделения.
— Не знаю, боюсь, не смогу. Когда найдет этот страх…
Это было ударом. Его шутливое настроение тут же улетучилось.
— Понимаю. Это неважно. Если надоест, перестанешь сама. Просто скажешь «нет», вот и все.
— Это ты сейчас так говоришь. Если бы уже… что-то было, ты бы думал иначе.
— Думаешь, я бы перестал себя контролировать?
— Мне не кажется, что ты способен меня оскорбить.
Да, будет потрачено еще немало времени на то, чтобы завоевать ее полное доверие. Себастьян смирился с этим, но ему было тяжело. Решив в течение отпущенных ему пяти дней добиться максимального успеха, он теперь нашел единственный верный путь, хотя его это смущало.
— Если боишься, что я могу потерять самообладание, можешь привязать меня к кровати.
Она вытаращила недоверчивые, удивленные глаза.
— Серьезно, Бранди. Я хочу, чтобы тебе было со мной спокойно, и, если надо, сделай это.