Ему не хочется, чтобы я пошла туда, куда не следует, угадала Моника мысли Стэна.
Я передумала, дорогой чичероне: предпочитаю отдохнуть. Осмотреть остров, как вы понимаете, у меня будет время.
Не смею настаивать. Если вздумаете почитать, на веранде есть небольшая библиотечка.
А там есть книги иллюзиониста и фокусника Гудини?— пошутила Моника.
Неужели его губы тронула улыбка? Моника едва могла поверить, что такая невинная шутка пробила брешь в непроницаемой стене, которую он возвел вокруг себя.
Их там нет, но к вашему настроению явно подойдут «Железнная маска» или «Граф Монте Кристо».
Хозяин не угадал ее настроения.
Она выбрала «Зов Кимберли» — одну из книг, написанных им самим, не только из желания узнать, что Кэмп представляет собою как ученый и публицист, но и чтобы познакомиться с теми местами, где он побывал. Путешественник рассказы вал, как он в одиночку прошел на каяке от устья реки Принс-Регент до устья реки Орд, следуя вдоль опасной прибрежной полосы. У Моники леденела кровь, когда она читала о его стычках с акулами и крокодилами-людоедами. С трудом верилось, что автор все это испытал.
Он что, самый храбрый или самый безрассудный человек на земле? В то время его жена, должно быть, еще была жива, потому что книга посвящалась. Лил и Джеральду. Как она, наверное, волновалась, оставаясь дома, пока любимый человек подвергался смертельному риску?
Моника была настолько поглощена своими мыслями о книге и ее авторе, что не заметила, как на веранду вышел хозяин.
Хорошая книга?
От неожиданности она захлопнула томик, невольно представив на мужественном лице Кэмпа пиратскую бороду, которая у него была на фотографии в книге.
Я бы скорее назвала ее не хорошей, а безрассудно авантюрной,— ответила Моника, не желая признаться, как ее взволновали рассказы о перенесенных им смертельных опасностях.— Наверно, вам это интересно?
Так я зарабатываю на жизнь,— просто ответил Стэн.
Странное занятие для человека, которому не нравится, что его в детстве таскали по всей стране,— съехидничала Моника.
—Оказывается, для вас проблема заключается не столько в путешествиях и познании окружающего мира, сколько в отсутствии фамильных корней, домашнего очага; как видите, у моей семьи было и то, и другое. Но мои семейные дела,— заметил Кэмп ледяным тоном,— вас совершенно не касаются.
— А я их и не трогаю. Просто плачу вам той же монетой, раз вы сами вторглись в мою жизнь,— рассердилась Моника.
Ей все равно, чем этот человек зарабатывает себе на жизнь, твердила она себе. И все же, как ни странно, ей не доставило бы удовольствия увидеть Кэмпа в зубах крокодила.