— А ты?
Высказывание Винса оскорбило Тори до глубины души. Но еще ей было стыдно за то, что она сорвалась и ударила его, — хотя, видит Бог, он того заслуживал. Но больше всего раздражало то, что она и сама понимала: в чем-то он был прав... Не говоря больше ни слова, Тори влетела в дом и едва ли не бегом бросилась к себе.
Она читала, усевшись с ногами в удобное кресло, когда Винс вошел к ней с двумя картонными коробками в руках. Он весь день провозился на чердаке, разбирая старый хлам.
— Вот. Ты спрашивала, сохранились ли в доме какие-нибудь вещи Джилл. — Он поставил пыльные коробки прямо на дорогой ковер. — Посмотри, может чего и найдешь.
И вышел из комнаты, не обращая внимания на удивленный возглас Тори.
Она тут же отложила книгу и открыла коробки. Старые журналы. Сломанные игрушки. Часы, которые не работали. Листочки, исписанные от руки. Похоже на письмо, но почерк совсем неразборчивый.
Когда Винс вернулся, она уже все убрала обратно. Только потрепанный плюшевый медвежонок остался лежать на полу.
— Это все, что есть?
Она сидела на ковре. Одна щека у нее была испачкана. Видимо, перебирая пыльные вещи, она провела рукой по лицу.
Винс поморщился.
— А тебе мало этого? Моя сестрица здесь не жила больше двадцати лет. Хорошо, что хоть что-то осталось...
Девушка поднялась, растирая затекшие ноги. Все правильно. Хорошо, что хоть что-то осталось.
— А с этим, что прикажешь делать? — крикнул Винс ей вдогонку, когда Тори, взглянув на грязные руки, шагнула к двери.
Она пожала плечами.
— Отнеси на помойку.
— Что?! — Винс как будто слегка растерялся. — Все это?
— Ага. — Вряд ли она повезет с собой в Канаду что-то из этих вещей.
— И ты ничего не оставишь себе на память? — Винс пытливо посмотрел на Тори. Взгляд его был тяжелым и даже, пожалуй, обвиняющим. — Неужели тебе все равно? Ничего не дрогнуло в душе? Хотя, с другой стороны, и сестрица моя была особой черствой и равнодушной. В этом вы с ней похожи.
Какие жестокие слова! На самом деле Тори было не все равно... Перебирая содержимое коробок, она едва не расплакалась от захлестнувших ее чувств. Старые, никому не нужные вещи... Болезненное напоминание о жизни, растраченной впустую, о замечательной женщине, уничтоженной обстоятельствами: она пошла у них на поводу и позволила им одолеть себя. Но, как объяснить это Винсу? Да и надо ли объяснять? Тори отвернулась. Если Винс заметит ее состояние, то будет только рад поддеть ее еще больнее... А она сейчас была не в настроении затевать с ним очередную словесную битву.
— Ты забыла убрать это со всем остальным барахлом. — Винс двумя пальцами поднял с пола плюшевого медвежонка.