— Неужели ты мне доверишь столь ответственное поручение? — поразилась Тори.
Прозвучало это достаточно язвительно, но Винс лишь пожал плечами.
— Вряд ли ты провернешь какую-нибудь диверсию под бдительным оком миссис Андерсон. И потом, я же с тобой возился, пока ты болела, теперь твоя очередь сделать что-нибудь полезное.
— Большое спасибо, — процедила сквозь зубы Тори, хотя ей показалось, что Винс сказал это в шутку. Очень уж весело заблестели его глаза...
Тори и Маргарет весь день разбирали старые пещи, раскладывая их в две кучи: одну — на выброс, другую — показать хозяину дома, вдруг что-то его заинтересует. За работой они едва ли не подружились. Во всяком случае, на следующий день экономка отправилась за покупками, оставив девушку одну. Интересно, подумала Тори, как бы к этому отнесся Винс? Вряд ли положительно...
Именно в этот день, уже заканчивая разбирать очередной шкаф, Тори нашла письма. Перевязанные лентой, они лежали в самом низу. Похоже, когда-то давным-давно письма упали через зазор между стенкой шкафа и полкой, и с тех пор никто про них не вспоминал. Как только Тори сообразила, что это такое, она сразу же отнесла письма к себе.
Заперев дверь на замок, она уселась на кровать и развязала ленту непослушными пальцами. Сердце ее билось так, что казалось, оно сейчас выпрыгнет из груди. Тори чувствовала себя настоящей преступницей, когда развернула первое письмо и начала читать.
Да. Именно это она и искала все дни... Надеялась... Молилась, чтобы письма никуда не пропали. Томас Дигби назвал бы исписанные листки «подходящей штуковиной для хорошей сенсации», а для Тори они были историей любви юной Джилл Ллойд и ее столько же юного избранника...
Она приехала сюда для того, чтобы любой ценой отыскать эти письма... Иногда ей казалось, что она никогда их не найдет. Она даже где-то смирилась с мыслью, что ей придется вернуться домой лишь с неприятными воспоминаниями о презрительном и враждебном отношении к ней Винса и с сожалениями о потерянном времени. И вот теперь...
Тори просидела еще минут десять, тупо глядя перед собой. Ярость, печаль, ощущение вины смешались в ее душе. Ее буквально трясло от злости. Она злилась на всех: на себя, на Роджера, на Джилл. Если Винс знает правду, тогда понятно, почему он так презирает её мать. Почему никак не может простить Джилл.
Да, Том вывернулся бы наизнанку, чтобы заполучить письма. Но это была только ее, Тори, история. Ее эксклюзив.
Тори вспомнила, как отчаянно ей хотелось в тот день, на похоронах Роджера, сказать или сделать что-то такое, что бы выбило Винса из колеи. Хотелось задеть его побольнее... Но, как теперь выясняется, пострадавшая сторона она, а не Винс...