– Значит, – сказал я, – «воскресла» ты в возрасте лет пятнадцати? Или раньше?
– Воскресла?
Я объяснил ей про Точку Омега и, пока говорил, мне начало казаться, что все это Ира уже слышала, уже знает, она кивала и не задавала вопросов, как тогда, в первый раз, несколько месяцев назад. Тогда она много спрашивала и раздумывала, а сейчас только слушала – неужели помнила что-то и из той своей жизни?
– Ты когда-нибудь работала в Институте экономики? – спросил я, прервав объяснения.
– Нет, – сказал она, помедлив, будто ей вспомнилось что-то… не настоящее… а как бы… Нечто, что могло бы быть, но чего не было на самом деле… или было?
– Нет? – повторил я.
– Знаешь, – заговорила Ира, взвешивая каждое слово на весах памяти, – ты сказал, и будто действительно возникла новая память… как мама мне о детстве рассказывала. Смутно вспоминается…
– Что? – заинтересованно спросил я. – Не буду напоминать. Попробуй сама…
– Ты, – она опять помедлила, – знал меня, когда я работала в Институте экономики?
Я промолчал, глядя на луну, уже высоко поднявшуюся над крышами – белое лицо паяца.
– Мы были знакомы? Я хочу сказать: мы прожили жизнь вместе, но у меня ощущение…
– Не думай сейчас об этом, – быстро сказал я. Не хватало, чтобы воспоминания перемешались в ее сознании так, что не разберешься, откуда какое.
И еще само собой сказалось, я сам не ожидал, что произнесу такое:
– Мы не должны больше расставаться. Ни на секунду.
Иначе…
Иначе мир мог опять измениться, мы опять оказались бы в разных эмуляциях, я не знал, в какое мгновение происходит переход. Но в сознании отложилось, что, если не расставаться, пусть мир меняется, мы все равно будем вместе.
– Да, – сказала Ира.
Решимости у нее было больше, чем у меня.
– Все равно, – сказала она, – Алик меня уже ищет. Может, в милицию позвонил. Я не вернусь домой. Не смогу с ним. Не смогу посмотреть в глаза, не то что…
«Лечь в постель», – закончил я за нее фразу. А я мог? Сейчас?
Не вернуться? Лиля с ума сходит, Вова не спит, оба стоят у окна, высматривают папу на улице, а он все не идет. Двенадцатый час… Лёва, если и пробовал меня «отмазать», скорее всего, оставил попытки и уехал к себе, в холостяцкую квартиру, где меня не стали бы искать.
– Поедем к моему другу, – сказал я. – Бог не выдаст, свинья не съест.
С какого бодуна пришла мне в голову эта пословица?
– Меня знобит, – сказала Ира.
Мы обнялись и долго целовались. Кто-то проходил мимо, я слышал шаги, кто-то хихикнул, приняв нас за влюбленную парочку (и разве ошибся?).
Когда мы пришли в себя, луна поднялась почти до шпиля Академии. На моих часах было десять минут первого, и я подумал, что даже для Лёвы это был час поздний и к принятию быстрых решений не располагавший. Автобусы не ходили, добираться придется пешком. Почти час ходьбы.