— Пусть подойдет!
Было ясно, что это относится ко мне. Только суетиться, это мне объяснили, было смертельно опасно. Я увидел свободную койку, разумеется, ближайшую к унитазу, и бросил на нее свой пластиковый пакет со всякими мелочами.
Что делать дальше, я не знал. Поэтому я вытянулся на кровати, забросив руки за голову, и уставился в потолок.
— Я сказал, пусть подойдет! — снова просипел голос из дальнего угла.
Двое парней — «шестерки» хозяина — встали со своих коек и направились ко мне. Один был молодой, очень черный негр с лыжной шапочкой на голове, из-под которой торчали короткие жесткие косички. Такие в фильмах из жизни гаитянских последователей вуду вырезают печень у живого петуха. Второй был постарше, лет тридцати пяти, испанского типа, маленький, но накачанный — борец или боксер. Они подошли ко мне с разных боков кровати, чтобы сдернуть меня оттуда и подтащить к хозяину. Кубинцы вообще очень теплый и симпатичный народ. Но у этих парней, похоже, оба глаза были стеклянные.
Они подхватили меня под мышки — я вырвался и встал в боевую стойку в проходе. «Шестерки» ухмыльнулись.
— Т-т-т-т-т! — укоризненно пощелкал языком испанец.
Негр достал из кармана бритву. Не безопасную, а какой брились до войны — складную, с лезвием сантиметров в десять длиной. Хм, тюремный режим! Бритва просто лежала у него в кармане! Испанец только улыбнулся: он был уверен в своих силах. Боковым зрением мне показалось, что еще несколько человек подались к нам. Я в тот момент был уверен, что жить мне осталось в лучшем случае пару минут.
— Значит, так! — крикнул я. — Вас здесь больше, и я безоружен! Но я утащу за собой на тот свет всех, кого успею!
Когда на тебя собираются напасть несколько человек, три основных правила такие: бить надо первым, того, кто опаснее, и что есть силы — не думая, убьешь ты его или нет. Но ударить первым я не успел. Негр сделал выпад, я подался назад, и бритва сверкнула в сантиметре от моего горла.
Когда меня готовили, я, разумеется, прошел курс рукопашного боя. Нас уже в те времена учили восточным единоборствам типа карате и айкидо. Только пользоваться этими приемами мне не приходилось, и я боялся, что давно все позабыл. Тем не менее я вполне удачно перехватил руку негра, когда она шла назад — это всегда происходит медленнее, чем боевой выпад. Резкое движение, я помнил, по какому вектору, — и бритва упала на пол. Дальше — это уже была чистая импровизация — я заломил руку негра за его спиной и загородился им, как щитом, от атаки испанца. Тот был боксером, и неплохим. От первой серии из трех ударов, которые предназначались мне, негр дернулся и стал оседать. Я не стал отпускать его руку, даже чуть поднажал и с удовлетворением услышал хруст в локтевом суставе. Я не садист, но тогда я действительно был уверен, что меня убьют, и собирался продать свою жизнь как можно дороже.