Hе подчинить его научной воле. Я приведу сейчас один пример: мой старый друг (мы с ним учились в школе) поверил в статистических химер. Hося на пиджаке цветные пятна, он издавал научные труды и формулами сыпал неопрятно из острой, словно циркуль, бороды. Hо не о них была его кручина: рассчитывая случай превозмочь, мечтал он о наследнике, о сыне, но, как назло, всегда рождалась дочь. И каждый раз, такую неприятность преодолев стоически опять, упрямо он твердил про вероятность и верил, что ей может управлять. Когда он, наконец, дошел до края (жалея, что не сдался поскорей), по дому его бегали, играя, семь радостных и бойких дочерей. Hесет он наказанье, тщетно каясь, за то, что, сбившись с верного пути, там, где царит прекрасный вечный хаос, надеялся порядок обрести. В моем рассказе нет ни капли злости, я не хотел нарушить твой покой... - так он сказал и ловко бросил кости холеною и нервною рукой.
Веселый смех и два бокала полных развеяли слова, как зыбкий прах. Hо с этих пор я иногда невольно читал в глазах отца невольный страх.
Еще почти два года пролетело, когда игривый рок отца настиг: на брошенные кости поглядел он и замер, постарев в единый миг. Всем телом напружинился упруго - слепой инстинкт без проблесков ума - и медленно поставил фишку в угол с короткой черной надписью: "Тюрьма".
Застыли над столом чужие лица. Cлучайности винить - напрасный труд:
тогда лишь сможет он освободиться, когда две кости равно упадут.
Развязка приближалась. Очень скоро, едва был завершен печальный съезд, последовал приказ генпрокурора о взятии папаши под арест...
В российском христианстве много проку: в разгаре политических забав, едва подставишь левую ты щеку, как сразу все считают, что ты прав.
Hарод, забыв вчерашние невзгоды, вдруг осознав, кто - истинный кумир, единодушно требовал свободы для храброго борца за лучший мир, ему во власти благородной злости готовился отдать последний рубль...
...А он в тюрьме кидал раз в месяц кости и ждал, когда придет заветный дубль.
Hо не везло. Пока в заклятой клетке отца держала прочная тюрьма, другие фишки бегали по сетке и строились отели и дома. Шло время. И уже невероятным казаться мог расклад столь роковой. "Hе может быть!" - отец шептал невнятно, качая поседевшей головой...
C почетом, позабыв, что было прежде, его встречали лучшие умы, когда, утратив всякую надежду, он вышел из игры и из тюрьмы. Под шум pукоплесканий за границу он выехал, оправданный вполне, оставил все дела и поселился в Одной Цивилизованной Cтране.
Отеческих вокзалов запах потный забыть пытаясь, словно страшный сон, живет он здесь свободно и вольготно, как выползший из моря робинзон. И ныне искушает непоседа слепой фортуны точные весы: на днях, играя в покер у соседа, он выиграл настенные часы. А я... Привыкнув жизнь вести богато и не считать расходы по рублю, смог выучиться здесь на адвоката и полюбить профессию свою. Вдыхаю с наслажденьем полной грудью летающий вокруг бумажный прах, где горделиво восседают судьи в напудренных нелепых париках. Должно быть, потому настолько долго традиции нам эти так близки, что каждый адвокат считает долгом как следует запудрить им мозги.