Только почему же им так трудно принять мои волосы? Сначала тебе говорят: ты должен быть личностью, должен самовыражаться, должен быть самим собой! Потом, когда пытаешься показать им, что ты из себя представляешь, твердят: у тебя нет индивидуальности, ты ведёшь себя, как все остальные. Ну, что это за разговоры, в самом деле? Эх, кто их разберёт: или будь самим собой, или будь как все. Тем более что их всё равно ничто не устраивает. А правда в том, что они завидуют, особенно плешивые. Если облысею, покончу с собой.
Во всяком случае, если Беатриче не нравится, придётся постричься, правда, ещё стоит подумать. Потому что в этом может таиться и преимущество. Беатриче, или ты любишь меня таким, какой я есть, с этими длинными волосами, или ничего не поделаешь, потому что если не можем договориться о подобных мелочах, то как же будем жить вместе? Каждый должен быть самим собой и принимать другого таким, каков он есть — так всё время говорят по телевидению, — иначе какая же это любовь? Ну же, Беатриче, как ты не можешь этого понять? Вот меня в тебе всё устраивает, так что у тебя с самого начала есть фора. Вечно девушки впереди. И как это им удаётся — всегда побеждать? Если ты хороша, весь мир у твоих ног, выбирай кого хочешь, делай что хочешь, надевай что хочешь… неважно, потому что все вокруг всё равно восхищаются тобой. Везёт же людям!
А я вот, бывает, сидел бы дома целыми днями и носа никуда не высовывал. Мне кажется, я так уродлив, что забаррикадировался бы в комнате и не смотрел бы в зеркало. Белый. Лицо белое. Бесцветное. Просто пытка. Но бывают дни, когда я тоже красного цвета. Ну, где тогда найдёшь ещё такого парня, как я? Надеваю подходящую футболку, приглаживаю джинсы с ширинкой ниже колен, и я — бог! Зак Эфрон[1] только в секретари мне годится. Иду по улице и могу первой же встречной девушке сказать: «Послушай, красавица, пойдём сегодня вместе, и тебе здорово повезёт. Будешь довольна, потому что рядом со мной все станут смотреть на тебя и говорить: и как это она, блин, сумела закадрить такого парня?! А подруги твои так просто постареют от зависти».
Ах, какой же я бог! И какая у меня яркая жизнь. Ни на минуту не останавливаюсь. Не ходил бы в школу, наверняка уже стал бы кем-нибудь.
Возможно, не ходил бы я в школу, был бы спокойнее, красивее и знаменитее. Моя школа носит имя Горация[2] — персонажа из комикса «Мышонок». Классы грязные, стены обшарпанные, доски скорее серые, чем чёрные, а страны и континенты на географической карте давно выцвели и дрейфуют… Краска на стенах белая и коричневая, словно трубочка с мороженым. Что и говорить, в школе нет ничего приятного, разве что звонок после уроков, который будто вопит: «Ты потерял ещё полдня в этих двухцветных стенах. Дуй скорее отсюда!»