Нет. На самом деле она не могла искренне сожалеть об их ночи. Оставить Рейфа, так и не узнав, на что это похоже — лежать рядом с ним, чувствовать его глубоко внутри себя, частью себя… её тело всё ещё пульсировало от легчайшего эха прошлой ночи.
Изумительно, как и говорила Лейла.
Аиша смотрела, как он с хрустом уничтожает последний кусок тоста своими крепкими, белыми, ровными зубами, и понимала, что, рассказав ему всю правду, она поступила правильно. Пусть в глубине сердца она и оплакивала то, что могло бы быть. Пусть острые стрелы сожаления и пронзали её время от времени.
Рейф был правдив, искренен и благороден.
Если бы она не открылась ему, эта тайна медленно, но неизбежно отравила бы их брак. Кто-то может схоронить свою вину и жить дальше, но не Аиша.
Словно топор, готовый опуститься в любой момент, постоянно был бы занесён над её головой. «Быстрая, чистая ампутация лучше медленной смерти от яда», — сказала она сама себе.
Она поступила правильно, но лучше от этого себя не чувствовала.
Она любила Рейфа. Она потеряла его. Но, по крайней мере, он принадлежал ей одну ночь.
— Закончила? — спросил Рейф.
Аиша в недоумении посмотрела на стол. Они съели всё.
Рейф осторожно потянул пустую кофейную чашку из её руки. Она прижимала её к груди словно ребёнка.
Сложив всё на поднос, Рейф подготовил его для Хиггинса. «Все солдаты так аккуратны?», — с удивлением подумала Аиша.
— Я всегда знал, что есть что-то, чего ты мне не говоришь, — почти непринуждённо заметил Рейф. — Я рад, что ты наконец-то открылась. И сделала это до нашего прибытия в Англию.
Он подтвердил её худшие страхи.
— Что ты будешь делать, когда мы там окажемся? — спросила Аиша.
— В Англии? Всё будет зависеть от погоды. Возможно, найму экипаж и форейтора.
Форейтор — это человек, который управляет запряжёнными в экипаж лошадьми и самим экипажем. Это она знала.
— Я поеду одна?
— Одна? Разумеется, нет, — Рейф нахмурился. — С чего ты решила, что я позволю тебе проделать весь этот путь одной?
Аиша просто смотрела на него:
— Я не была уверена, захочешь ли ты вообще везти меня в Кливден.
— Господь всемогущий, за кого ты меня принимаешь? Ты подумала, что я просто брошу тебя в Саутгемптоне, чтобы ты сама заботилась о себе? — его голос обдавал ледяным холодом.
Аиша смущённо взмахнула рукой:
— Меня бы это не удивило.
— Ну, я так не поступлю, — он смотрел на неё с лёгким превосходством. И, как обычно, Аише хотелось знать, о чём он думает. — Тебя тревожит, как поведёт себя твоя бабушка, узнав, что ты не Алисия?
— Разумеется, меня это тревожит. А ты как думаешь?