Алексис задохнулась от возмущения.
- Ты же похищал машину моего отчима. Он нетерпеливо хмыкнул.
- Ты серьезно считаешь, что можешь вести эту штуку?
- До сих пор у меня не было с ней никаких проблем, - сказала Алексис, более беспокоясь о достоинстве ответа, чем о его правдивости.
Он так резко повернул «ренджровер» к обочине, что ей пришлось схватиться за приборную доску, чтобы сохранить равновесие.
- О'кей. Поверни руль и держи, - приказал он.
- Что? - смутилась она. - Не говори глупостей. Я сижу не на том месте. Угол неудобный…
- Не настолько уж неудобный. Ты хочешь вести эту чертову машину - покажи, что можешь удержать ее на дороге. Действуй.
Она повиновалась, тихо ругаясь. Попытка, стоившая сильной боли в руке, не увенчалась успехом. Алексис откинулась на сиденье, закусив губу.
- Больно? - Сочувствия в вопросе не имелось. Она сцепила зубы.
- Да. И что же это доказывает?
- Это доказывает, что ты не справишься с рулем, - бесстрастно пояснил он. - Машина слишком тяжелая, а у тебя больная рука. Если бы я не сел за руль, мы выбрались бы из гаража, разве что прихватив еще пару машин.
Алексис мотнула головой, отбрасывая спутанные рыжие волосы.
- Ерунда, - холодно сказала она. - Сегодня я отправляюсь на этом «ренджровере» в Испанию. Отчим не просил бы меня, если бы не доверял моей способности водить.
Наступила тишина. Потом Майкл недоверчиво переспросил:
- В Испанию?
- Почему бы нет? - возразила она. - В этой стране женщинам выдаются водительские права.
- Зря, если все женщины в этой стране такие же дуры, как ты, - сказал он побелевшими губами. - В данный момент тебе не управиться и с овощной тележкой.
Алексис завопила:
- Перестань опекать меня!
Он медленно и четко произнес:
- У тебя нездорова рука. Ничего себе отчим! Отправить тебя в этом сарае на колесах в Испанию! Насколько я понял, ты собираешься ехать одна?
Алексис взбесилась настолько, что чуть не ударила его.
Но вместо этого сладко проворковала:
- Если ты вдруг не возжелаешь прокатиться со мной - да. А отчим у меня лучший на свете. С тех пор как мать вышла за него, он…
- Неплохая мысль, - медленно произнес Майкл.
- … он относится ко мне как к собственной дочери. Что ты сказал?
- Я сказал, что это неплохая мысль.
- Ты сумасшедший, - устало констатировала Алексис. Она тщетно повторяла это в течение часа. Она говорила это все время до своей хэмпстедской квартиры, прерываясь только для того, чтобы показать ему дорогу. Она говорила это, пока он рыскал по дому, отчего дом вдруг стал казаться слишком тесным. Он даже не делал вид, что слушает.