— Сюда! Налетай! Акулий жир! Дешевое акулье мясо! Без костей, господа! — выкрикивало чье-то меццо-сопрано, непонятно — женское или принадлежащее мужчине. — Всего пятьдесят лир за килограмм!
Была. Vota Garibaldi. Она в последний раз заглянула в зарешеченное оконце. Но не увидела ничего, кроме толкотни, очень близко, рукой подать; слышались выкрики гермафродита, брань торговок, взрывы детского смеха. Она решила, что пора уходить - вместе с первыми бедняками, которые урвали себе по несколько фунтов акульего мяса и уносили добычу в перекинутых через плечо торбах или в рваных мешках, чтобы приторочить к седлу. И вот уже стук шлепанцев Лулубэ слился с шарканьем башмаков уходящих оборванцев, как вдруг она увидела руку.
Мужская рука, блестящая от розовой влаги, высунулась из-за угла — одновременно с нею выглянул развевающийся на ветру край ярко-голубого передника - и тут же исчезла, под радостные вопли швырнув что-то, какой-то комок, на землю, прямо к ногам Лулубэ.
Оно было живое.
Госпожу Туриан никак нельзя было назвать пугливой. Однако с минуту она не могла сообразить — что же это такое. У этого комка не было стекловидной прозрачности медуз. Моллюск? Небольшой кальмар с обрубленными щупальцами - туловище кальмара, формой и величиной напоминающее мяч для игры в регби? К тому же этот цвет, цвет сепии — кажется, каракатицы испускают жидкость такого цвета? Брошенный, этот комок лежал на скользких плитах мостовой возле рыбного рынка и ритмично сокращался, как мяч для регби, если его быстро накачивать и спускать насосом, надувать и спускать. Или все-таки — крупная медуза? Нет, у этого существа были отверстия и короткие толстые отростки, в которых появлялись пузыри розовой влаги. (Они не напомнили ей любимый цвет Ангелуса.) Существо? Пузыри? Скорее, это... биение пульса?
И пока Лулубэ стояла там и гадала - что же это ритмично сокращается возле ее ног, с «существом» вдруг произошла перемена. Лулубэ показалось, будто пузыри вырываются из него и окрашивают все небо над гаванью в тускло-розовый цвет, и тут в белом сиянии ледниковой луны, сверхполной луны, отчетливо выступили обрубки вен.
Венозное сердце.
— Guardate, guardate, il cuore del grande brigante, il cuore, il cuore del pescecane! (Смотрите, смотрите, сердце морского разбойника, сердце, сердце рыбы-собаки!) — Толпа разразилась пронзительными воплями, толпа может сейчас раздавить меня, они тычут в меня своими пальцами, они могут меня проткнуть... — Смотрите, смотрите! Сердце морского разбойника, сердце акулы! Оно еще живое, ха-ха-ха!