Внутри у нее все сжалось, ей захотелось выплеснуть ему в лицо свою боль, высказать все, что думает о нем, но Бэб понимала, что это будет только на руку этому типу. Собрав остатки самообладания, она смерила его холодным презрительным взглядом и нарочито медленно вытерла губы тыльной стороной ладони.
— Мне нравится, чтобы мужчины были живыми и теплыми человеческими созданиями, а не двуногими особями с рыбьей кровью.
Приподняв бровь, Лоренс усмехнулся.
— И много их у тебя было, этих мужчин?
Барбара поежилась. Нетрудно представить, каким посмешищем станет в его глазах, узнай он, сколь ограничен ее опыт.
— Думаю, это не твоего ума…
Слова замерли у нее на устах, потому что Лоренс вдруг сильно прижал ее к себе, впиваясь в рот грубо, словно наказывая за что-то. В нем больше не было даже наигранной теплоты и нежности, один только всплеск необузданных чувств. Он целовал ее, и Бэб едва могла дышать, лишь слышала хриплое, похожее на стон, дыхание Лоренса и чувствовала, как пульсирует в его венах кровь.
Внезапно он отпустил ее. В смятении девушка жадно глотала воздух, только сейчас почувствовав, как рассержена. Она вперилась в мужчину горящими глазами, гневные слова уже готовы были сорваться с уст, но…
В лице его не осталось ни былого ожесточения, ни злости, ни насмешки. Глаза — безмятежные голубые озера. Уголки рта приподнялись в мягкой доброй улыбке.
Господи! Как непривычно видеть Лоренса таким. Злость уходила сама собой. Бэб почувствовала странную слабость и головокружение, тело стало будто чужим. И тут она поняла, чем вызвана такая неожиданная перемена в лице гостя. Девушку словно сковало холодом. Лоренс смотрел поверх ее головы, и теплый взгляд его был адресован… матери.
— Здравствуйте, Анна.
В недоумении девушка наблюдала, как Лоренс пошел навстречу Анне, как поцеловал ее в щеку. Он выглядел так, будто все это время вел беседу о погоде. Сейчас он полностью забыл о существовании Барбары, будто ее здесь вообще не было. Почувствовав новый приступ гнева, Бэб даже обрадовалась: по крайней мере, лучше злиться на этого человека, чем испытывать к нему какие-то другие чувства.
Она смотрела, как Лоренс держит за руку мать, словно издалека слышала его воркующий голос, но смысл разговора не доходил до сознания, настолько Бэб была погружена в свои мысли. Ну почему она не вырвалась, едва он ее коснулся? Должно быть, сошла с ума… Бэб вздрогнула, когда голос матери, будто сквозь вату, донесся до нее:
— Бедный Генри! Ну надо же — аппендицит! Не везет же человеку. Вдали от дома, в Женеве, в деловой поездке… Вчера вечером он звонил, и все было хорошо…