- Ты никогда не видела их? - Ральф никак не мог поверить. Все его бабушки и дедушки, уже безвременно почившие, буквально боготворили его. Он посмотрел на бледное лицо Дороти, и чувство сострадания защемило его сердце. Он слегка обнял ее за плечи и притянул к себе. Дороти вся дрожала от холода.
Сделав над собой усилие, она постаралась взять себя в руки, хотя ей так хотелось прижаться к нему, обнять его за шею, почувствовать себя под защитой сильного, надежного мужчины. Ее тайна тяжким грузом лежала на сердце, и в эти минуты ей как никогда захотелось выговориться, чтобы обрести долгожданное облегчение. Но она не смела. Действительно, это было бы очень глупо. Она помнила то унижение, которое испытала, когда он впервые сказал ей, что сожалеет о том, что они сделали. Она с ужасом представила, как прильнет к нему, а он оттолкнет ее от себя, не желая давать ей больше, чем жалость.
- Два раза, - тихо сказала Дороти. - Они приезжали к маме, когда я родилась. Я, конечно, этого не помню. И второй раз, когда мне было десять лет.
Сдержанные, немного смущенные, они едва сказали своей внучке пару слов. Атмосфера была тяжелая. Дороти помнила, как сразу после их отъезда мать побежала в ванную и там плакала. Однако через несколько минут она вышла оттуда с улыбкой, и только опухшие глаза выдавали ее. В тот вечер мама повела ее в кино смотреть мультфильм. Это было настоящее событие, которое быстро помогло Дороти забыть неприятный инцидент.
- Ты совсем замерзла, - сказал Ральф. - Пойдем в машину. В таверне «Счастливый Джек» тепло и уютно. Там можно неплохо перекусить.
Он собирался отвезти ее в какое-нибудь более примечательное место, чем местная таверна, но в том состоянии, в каком была сейчас Дороти, ей нужно было как можно быстрее отогреться и расслабиться, а «Счастливый Джек» был всего в пятистах метрах от поместья.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять семейную драму Дороти Нильсон. Ральф завел машину, и они медленно тронулись. Она никогда не упоминала отца, только мать. Видимо та была не замужем, когда родила Дороти, за что родители осудили ее. Осудили и, может быть, даже запретили переступать порог их дома, который она опозорила. Поэтому их единственная внучка никогда не приезжала в «Маккларти Эстейт» погостить у бабушки и дедушки, подышать свежим сельским воздухом, и проводила летние каникулы в пыльном и душном городе.
Злость поднялась в душе Ральфа. Он даже не мог разговаривать с Дороти, настолько эти размышления угнетали его. Интересно, ее отец был родом из этих мест? Сделав ребенка, он просто-напросто сбежал, чтобы не жениться, оставив девушку одну решать ее проблемы. Какой мерзавец! Ральф никогда не мог понять таких мужчин. Как можно было спокойно жить, имея такой грех на душе?