Он наклонил голову набок, словно раздумывая над ее вопросом.
— Вы маленькая и тощая, поэтому, думаю, нет.
Что маленькая — с этим она согласна, от этого никуда не деться, но тощая?
— Прошу прощения? Я изящная.
— Сейчас это так называют?
— У меня есть все полагающиеся женщине изгибы, — парировала она раздраженно и немного обиженно. Возможно, изгибы у нее не слишком впечатляющие, и их не так много, но они есть. — Это из-за свитера. Он мешковатый. Поэтому вы не видите, что под ним, но я очень сексуальная.
На самом деле нет, не слишком. Она старалась, разумеется, но без особого успеха. Однако то, что этот парень так пренебрежительно отозвался о ней, раздражало.
— Уверен, вы потрясающая, — пробормотал Кейн с таким видом, словно предпочел бы сейчас оказаться где угодно, только не здесь. — Мне очень жаль, что вы сердиты на Тодда, но нельзя заявляться в дом к человеку и угрожать ему. Это неправильно и незаконно.
— В самом деле? — Она нарушила закон? — Вы собираетесь сдать меня в полицию?
— Нет, если вы тихо уйдете и больше не придете.
— Но я должна поговорить с ним. Должна высказать все, что о нем думаю.
Уголок рта Кейна дернулся.
— Думаете, вы можете напугать его?
— Может быть. — Хотя, говоря по правде, она уже растеряла весь свой энтузиазм. — Я могла бы вернуться позже.
— Уверен, Тодд будет счастлив это слышать. У вас есть машина?
— Что? — спросила она. — Конечно, у меня есть машина.
— Тогда давайте доставим вас к ней и сделаем вид, что ничего этого не было.
Вполне разумный план действий' Вот только на пути его выполнения встает парочка проблем. И главная заключается как раз в том, чтобы встать.
— Я не могу, — заявила она и покрутила ногой. В тот же миг боль пронзила лодыжку, заставив ее стиснуть зубы от боли. — Мне кажется, я сломала лодыжку, когда падала.
Кейн пробормотал что-то себе под нос и подвинулся к ее ноге. Он осторожно приподнял ее и, держа в одной руке, другой стал расшнуровывать кроссовок.
Она носила шестой размер обуви, что, учитывая ее пять футов три дюйма роста, было не так уж мало. И тем не менее ее стопа практически утонула в его большой ладони. Что там говорят про парней и большие руки?
Она не знала, то ли засмеяться, то ли покраснеть от этой мысли, поэтому оставила ее и стала наблюдать, как он осторожно снимает ее кроссовок.
— Пошевелите пальцами, — велел он.
Она пошевелила. Боль заставила ее поморщиться.
Он снял носок и стал ощупывать ее ногу. Уиллоу опять поморщилась, но на этот раз совсем не от боли. Даже ей, далекой от медицины, было видно, что лодыжка распухла.
— Какой ужас, — пробормотала она. — Теперь я все оставшуюся жизнь буду хромая.