— Я сделаю все, чтобы помочь вам, — сказал он.
Что касается поклонников его бывшей невестки, фамилии которых не фигурировали в бракоразводном процессе, он ничем помочь не может. Он их не знает. Сын не поверял ему свои дела. Но людей, которые принадлежали к тому же кругу, что и его сын, и были в дружеских отношениях с миссис Тайсон, он знает.
Браммел достал из бумажника две записки — образцы почерков «Папочки» и «Малыша».
— Может быть, вам знакомы эти почерка? — спросил Браммел.
Обе записки были совершенно безобидные.
Мистер Тайсон стал их внимательно разглядывать.
— Кажется, вот этот почерк я знаю, — сказал он, указывая на записку «Папочки». — Да, я думаю, это его почерк.
— Ваш знакомый? — спросил Браммел.
— Впрочем, нет, я не уверен, — сказал Тайсон. — Пожалуй, это не он.
Браммел не стал настаивать.
— Я еще загляну к вам, — сказал он.
Перед тем как уйти, он попросил Тайсона никому не рассказывать о его визите.
— Я буду очень признателен, если вы сохраните это в тайне, — сказал Браммел.
— Не беспокойтесь, — сказал Тайсон.
На пути к похоронному бюро Браммел думал об убитой женщине, стараясь восстановить картину ее жизни.
Еще до замужества Элизабет Тайсон знала много мужчин: из одних она выкачивала деньги, с другими просто развлекалась; часто она натравливала их друг на друга. Именно этот образ жизни привел ее к смерти, а не случайная встреча с грабителем. Кто-то обнаружил, что она дурачит его, и убил ее. Оскорбленное тщеславие было движущей пружиной этого убийства…
Браммел горько усмехнулся. Он не мог не вспомнить о Юнис Грэхем, с которой должен был встретиться вечером. Как и Элизабет Тайсон, Юнис знала очень много мужчин в своей жизни. Но почему-то ему не хотелось об этом думать. Смутная ревность и странная злоба пробуждались в нем; ревность ко всему тому, чего он не знал, и отчетливая неприязнь к Руни. Эта неприязнь еще усиливалась при мысли о том, что Юнис скорее всего предварительно договорилась с Руни и явится к нему на свидание, вооруженная инструкциями своего покровителя. «Да я просто ревную!» — неожиданно сказал себе Браммел. Как глупо! Он попытался подавить в себе это чувство, взглянуть на самого себя с холодной беспристрастностью. «Ну и что же? — спрашивал он себя. — Какое это имеет значение, если она сговорилась с Руни? Ничего они не добьются… Однако следи за собой, дорогуша! Похоже, что у тебя наступает вторая молодость. Следи за собой. Не забывай, что ты охотишься за ними, а не они за тобой». И он поклялся, что его никто не поймает.
Браммел коротко проинструктировал Хэма, что ему делать, когда они приедут в похоронное бюро. Хэм сдержанно кивнул. Это был тяжеловатый, неуклюжий молодой парень, который говорил сугубо официальным тоном и не понимал никаких тонкостей в отношениях с людьми. Браммел выбрал его потому, что на него можно было положиться — этот парень ничего лишнего не скажет.