— Это не ваше дело, — произнесла она и сама удивилась, насколько невозмутимо прозвучали эти слова, ведь внутри она вся кипела. — Это касается только вашего сына и меня.
Экономка бесшумно нырнула в кухню, а мать Бена угрожающе надвинулась на Сьюзен и обвиняющим жестом почти ткнула пальцем в ее грудь.
— Мой сын заслуживает лучшего. Он заслуживает настоящей женщины.
— Я и есть настоящая женщина. Просто я случайно совершила ужасную ошибку.
— Ну да, всего лишь убили собственного ребенка. Это не ошибка, а преступление.
— Никому не дано изменить то, что было. Но я могу обещать Бену свою любовь и верность…
— Вы что, действительно верите, что мой сын будет с вами счастлив? Думаете, он когда-нибудь сможет вам доверять?
А ведь она права, с содроганием подумала Сьюзен. Она была слишком поглощена собственными переживаниями и как-то совсем упустила из виду, что у Бена могут быть свои нужды. Он действительно заслуживает счастья, этот прекрасный человек с добрым сердцем. Он умеет любить и заслуживает жены, которой смог бы доверять безраздельно.
От этих мыслей Сьюзен стало совсем тошно. Повернувшись, она бросилась вверх по ступенькам в свою спальню. Она успела открыть гардероб и снять с вешалки длинную серую юбку и свободного покроя кашемировый свитер чуть более светлого оттенка, когда в спальню вошла и госпожа Асади.
— Если у вас есть хоть капля ума и сохранилась хоть капля совести, уезжайте, пока Бен не вернулся. Тогда мой сын сможет аннулировать брак с вами и жениться на хорошей девушке.
— Уходите, — задыхаясь, прошептала Сьюзен, стоя лицом к открытому шкафу. Голос едва слушался ее. — Я не хочу, чтобы вы здесь находились. Уходите!
— Да, мама, уйди, пожалуйста. — На пороге спальни стоял Бен с переброшенным через руку темным пальто и «дипломатом» в другой руке. Вид у него был измученный. — Я слышал все, что ты говорила, мама, с самого начала. Ты не имеешь права так разговаривать с моей женой…
— С твоей женой? Да какая из нее жена!
— Она моя жена, и я ее люблю, — оборвал ее Бен. Это был тот редкий случай, когда он повысил голос. — Если ты будешь с ней ссориться, значит, будешь ссориться и со мной, потому что Сьюзен — часть моей души.
Госпожа Асади была просто сражена. Она смотрела на своего единственного ребенка широко раскрытыми глазами. Потом яростно потрясла головой, словно не веря в то, что увидела и услышала, и вышла из спальни, хлопнув дверью.
А Сьюзен будто приросла к месту. Она стояла, не шевелясь, крепко прижимая к себе одежду, и не могла вымолвить ни слова.
— Почему ты мне не позвонила? — натянуто спросил Бен. — Я же оставил матери все телефоны.