Впрочем, какое государство, такие и кумиры. Их безвкусная, самоупоенная и насквозь фальшивая благотворительность — обратная сторона равнодушия и воровства, царящих в сфере «национальных интересов». Сами они этого, конечно, не понимают. Но остальным, думаю, пора догадаться. И начать анонимно, тихо, без пиара скидываться на то, чем громогласно занимаются «герои нашего времени».
№ 400, 6 февраля 2006 года
В нормальных странах полиция существует для того, чтобы помогать людям в невинных добрых поступках.
Если бы месяц назад меня кто-то спросил, за что я люблю перуанскую полицию, я бы затруднился с ответом. Месяц назад я ни о какой перуанской полиции понятия не имел — а что полицию вообще можно любить, ни за что не поверил бы. Однако нелегкая журналистская судьба занесла меня в Перу, и я понял, что именно там стражи порядка точно соответствуют моим мечтам.
Выяснилось, что в Перу расположен город Nahui. Я собрал деньги по нескольким московским редакциям, добавил своих и слетал туда. Nahui — это далеко. То есть человек, посылающий вас туда, знает, что делает. Город оказался поселком на 50 человек. Он существует с XIV века, со времен империи инков, и количество жителей там было примерно такое же, как сейчас. Есть на свете вещи незыблемые: бобы, картошка, любовь, дружба. Чтобы это понять, стоит съездить в Nahui.
Раз уж я там оказался, гостеприимные перуанцы устроили мне заодно тур по Священной долине инков. Гидом моим была сказочно красивая девушка Рита, ночами подрабатывавшая в местном казино, а днем возившая экскурсии. Она принадлежала к распространенному в Перу смешанному типу — бледно-смуглая индианка с чуть раскосыми глазами и фигурой, которую пошляки называют «точеной». При спуске с очередной горы я увидел над серпантинной тропинкой чрезвычайно красивую розовую орхидею и изъявил желание достать ее для Риты.
— Нельзя, заругают! — крикнула Рита на своем странном кечуанско-испанско-английском языке, который я, впрочем, быстро научился понимать благодаря ее выразительной мимике.
— Ничего, я долезу…
Я полез, хотя орхидея была высоко. До какого-то момента у меня все получалось, но дальше начинался почти отвесный уступ, и я затормозил. Снизу засвистел местный полицейский — они в исторических местах Перу появляются словно из ниоткуда.
— Мне нужен цветок для девушки! — крикнул я сверху. — Флауэр, флора! Пур ля фам!
— Нельзя, — сказал полицейский и жестами показал, что готов залезть туда сам и достать орхидею.
— Я должен сделать это лично! — воскликнул я и, с трудом оторвав одну руку от скалы, ударил себя ею в грудь.