[Григорий Горин:]
— Прямой вопрос — прямой ответ. Словосочетание «деловые круги», когда речь заходит об искусстве, меня действительно смущает. И если бы наименование премии зависело от меня, она называлась бы, вероятно, так: «Премия людей, которые заработали достаточно денег, чтобы иметь возможность подумать об искусстве». Это было бы менее формально и более откровенно.
Насчет реверансов в сторону родной партии. Да, на ином собрании деятелей культуры о спонсоре говорят даже более подобострастно, чем когда-то — о секретаре горкома товарище Пупове, почтившем наше собрание своим присутствием… Восторга, как вы понимаете, это не вызывает. Но у деятелей искусства, коль скоро мы рискуем так называться, есть профессиональный интерес, художественная задача пробраться между двумя отвратительными крайностями.
Первая — подобострастие. Вторая — эстетский снобизм: «Я — художник, вы — быдло, и подите все прочь с вашими мобильными телефонами!» Мне эти самовлюбленность и априорное презрение к остальному миру вкупе с уверенностью, что художник обязан быть во всех смыслах бедным, нравится ничуть не больше.
[Дмитрий Быков:]
— А вообще не контактировать с деловыми кругами художнику никак нельзя?
[Григорий Горин:]
— Ежели бы я проводил все свое время за компьютером, мне бы никто не был нужен. Но моя личная форма реализации связана с деньгами. Спектакли в стол не ставятся. Если я хочу делать свое дело, я обязан договариваться с теми, у кого эти деньги есть. Найти язык для разговора, не унизиться самому и не унизить собеседника — хорошее драматургическое упражнение.
Нам все равно придется разговаривать с этими людьми, если мы не хотим полного распада общества. Мы должны научиться их понимать, чтобы вернуть слову «меценат» его изначальный — не брезгливый и не насмешливый — смысл.
[Дмитрий Быков:]
— А каково ваше общее впечатление от деловых кругов? Есть тут какой-нибудь прогресс? Или все их меценатство имеет такое же отношение к искусству, как пудовый набрюшный крест — к религиозности?
[Григорий Горин:]
— Я много езжу. Только за прошлый год был в нескольких сибирских и северных городах, где наблюдал российский бизнес в его, так сказать, становлении: там все виднее, Москва уже набрала лоску и ушла вперед.
Есть такая еврейская поговорка: «Бог знает, что он делает». Ничто не происходит просто так, и люди эти в России появились закономерно. Большинство здравомыслящих наших сограждан, кажется, уже поняли, что никакого особого русского пути нет — есть огромное русское отставание. Можно уже сейчас построить теорию «большого хапка», как принято называть первоначальное накопление в наших условиях.