— Вы намекаете на то, что на всем этаже будем жить только вы и я? — запаниковала Аннетт.
— Но мы ведь жили вдвоем и, если мне не изменяет память, прекрасно ладили друг с другом, — насмешливо заметил он. — В отеле, помните?
— Все равно мне это не нравится, — упорствуя, пробормотала она, опасаясь, что вообще не сможет спать, зная, как он близко.
Избегая его острого взгляда, она спешно вышла на балкончик, отделанный пестрым мрамором и заставленный вьющимися растениями, чьи зеленые побеги оплетали его резные перила. Аннетт надеялась, что он поймет ее нежелание продолжать разговор и оставит ее одну, но через мгновение услышала за своей спиной шаги и его холодный голос.
— На балконах с такими низкими перилами вредно нервничать — можно свалиться вниз и разбиться о скалы. Будьте осторожны, Аннетт.
— Не беспокойтесь, таким глупым способом я не собираюсь бежать, — в тон ему ответила она, давая выход скопившемуся раздражению.
— Приятно слышать, а то кто знает, что взбредет вам в голову.
— Я вообще не собираюсь бежать! Я… так рада, что теперь у меня есть тетя, и хочу узнать ее поближе…
— С каких это пор? — резко прервал ее Саймон. — Раньше я не замечал подобного энтузиазма.
Она замерла, чувствуя, как сердце резкими толчками бьется во вздымающейся груди, потом опустила голову и тихо сказала:
— Она очень похожа на моего отца, поэтому мне было так хорошо с ней рядом.
— Но это делу не поможет, — отрывисто бросил он, и Аннетт сжалась — всегда, когда она приоткрывала перед ним кусочек своей души, он обжигал ее жестокими словами. В них была своя доля правды, что и усугубляло ее боль. — Только жажда жизни может стать сильнее той травмы, а не желание плакать у кого бы то ни было на плече.
— Да что вы знаете обо мне? — Голос у нее оборвался, слезы душили ее, и Аннетт почти не сопротивлялась, когда Саймон в неожиданном порыве прижал ее к груди. — Что вы знаете о том, что во мне жило, а что умерло? Вы не знаете… Все это так запутано, так страшно… Я не хочу об этом думать! — рыдала она, уткнувшись ему в рубашку, ослепленная своим горем и не чувствуя, как крепко обнимают ее его руки, словно пытаясь укрыть от всех бед мира, с какой нежностью целуют его губы спутанные пряди золотых волос…
Он отстранил ее с такой же неожиданностью, с какой обнял.
— Ложитесь спать, Аннетт. Вы совершенно измотаны.
Не глядя на нее, он ушел, и Аннетт вздрогнула от стука захлопнувшейся двери.
Как во сне, она медленно вернулась в комнату, сбросила туфли и рухнула на постель. Я так устала… Эта мысль вязко растеклась в ее мозгу. Она закрыла глаза, и в ту же секунду ее сознание отключилось.