Антонелла подавила истерический смех. Наконец‑то ее репутация распущенной женщины оправдалась. Какая ирония!
Ощущение горячей воды на обнаженной коже было невероятно приятным. Антонелла долго стояла под душем, надеясь, что напряжение уйдет. Не ушло. Чем больше она думала о днях, проведенных с Кристиано, тем хуже ей становилось. А что принесет будущее, когда она доберется до Монтеверде? Как она объяснит все Данте?
Так и не получив ответа, она выключила воду и вытерлась. Платье висело на крючке — из шелка персикового цвета, гладкого и блестящего. Антонелла надела нижнее белье, затем взяла платье и тут же поняла, что оно безнадежно испорчено. Тот, кто гладил платье, распорол все швы.
Кристиано посмотрел на нее, когда она подошла:
— Что‑то случилось, принцесса?
— Нет, ничего, — ровно проговорила она. — А почему ты спрашиваешь?
Вначале, разозлившись, Антонелла хотела было показать ему платье и потребовать узнать, кто испортил вещь, но поняла, что это бессмысленно. Кристиано не встанет на ее сторону. И никто из членов экипажа не признается в преступлении, она уверена. Это знак. Знак, что ей не место среди них. И так будет всегда, даже если Кристиано женится на ней.
Ей хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Хотелось добраться до Парижа и сесть на ближайший самолет в Монтеверде. Мысль о предстоящей разлуке с Кристиано была болезненной, но это единственный путь. Возможно, то, что она чувствует, и не любовь вовсе. Возможно, это просто признательность. Благодарность. Они вместе прятались от урагана, и границы, которые никогда не должны были нарушаться, оказались стертыми.
Ей придется заплатить за это. Собственно, она уже платит.
Антонелла разгладила хлопковую ткань своего сарафанчика, наименее помятого из всех ее вещей, и опустилась в кресло напротив Кристиано.
— Когда мы будем в Париже? — поинтересовалась она.
Взгляд Кристиано опустился на ее колено, скользнул по голой икре, вернулся к лицу. Сколько жара в этом взгляде! Сколько обещания! Тело ее не могло не откликнуться. Она скрестила ноги так, потом эдак. В глазах Кристиано тлел огонь.
— Неудобно?
— Нет, что ты.
Стюардесса прервала их, поставив кофе перед Кристиано.
— Принцесса? — спросила она, указывая на чашку.
Антонелла улыбнулась так широко, что скулам стало больно.
— Спасибо, нет. — Чтобы кто‑то плюнул ей в кофе?
Когда она ушла, Кристиано отпил глоток:
— Ах, я скучал по этому.
— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнила Антонелла. — Ты знаешь, сколько нам лететь до Парижа?
— Мы летим не в Париж, а в Монтероссо.
Если бы она не сидела, то упала бы.