Голос ее стал томным и ленивым, словно разговор ей ужасно наскучил. Она поставила бутылку на пол, затем взяла руку Глеба и положила ее себе на живот. Кожа была теплой и бархатистой. Повинуясь порыву, Глеб наклонился и поцеловал Ольгу в губы. Потом еще и еще. Остановиться он уже не мог…
Час спустя они лежали в постели; Глеб курил, а Ольга, с задумчивой улыбкой, положив щеку на ладонь, разглядывала его горбоносый профиль.
– И что все это значило? – спросил Глеб.
Ольга промолчала.
– Мы снова вместе? – спросил Глеб.
Ольга улыбнулась и сказала:
– А у тебя есть сомнения? – Она наклонилась и поцеловала его в плечо. Потом раздумчиво произнесла: – В прошлую нашу встречу ты рассказывал мне о картине.
– Да.
– Она все еще у тебя?
– Да.
– Но я ее не видела. Разве ты не повесил ее на стену?
– Я ее даже не распаковывал. Сунул за шкаф, и дело с концом.
– А ты… рассказал о ней племяннице Виктора?
– Нет.
Ольга облегченно вздохнула (или это только показалось Глебу?).
– Я узнавала, – сказала она. – Оказывается, Виктор купил ее нелегально, она не значится ни в каких каталогах. Как думаешь, может, нам с тобой ее продать?
Корсак протянул руку к ночному столику и стряхнул с сигареты пепел.
– Нет, правда, – снова заговорила Ольга. – Я знаю человека, который даст за нее хорошие деньги.
– Картина не моя, – спокойно сказал Корсак. – И не твоя. Владелица – Лиза Фаворская.
– Ты твердо решил?
– Да.
– И уже не передумаешь?
– Ты же меня знаешь, – сказал Корсак.
– Да, – грустно сказала Ольга. – Знаю. Если ты что-то решил, переубедить тебя невозможно.
– В этом мы с тобой похожи, – заметил Глеб.
Ольга вздохнула. Потом усмехнулась и сказала:
– Ладно, черт с ней, с этой картиной. Главное, что мы снова вместе. Иди ко мне!
Глеб затушил сигарету, повернулся к Ольге и обнял ее. И тут зазвонил телефон.
– Не бери, – сказала Ольга.
Телефон звонил и звонил. Прошла, наверно, целая вечность, а он все не умолкал. Корсак, чертыхнувшись, протянул руку, рывком поднял трубку и, прижав ее к уху, рявкнул: «Да!» Никто не отозвался. Он слышал только чье-то дыхание.
– Да говорите же вы, черт! Я же слышу, как вы там дышите!
За спиной у Глеба раздался странный щелчок. Журналист повернул голову, и тут что-то укололо его в шею. Перед глазами у Глеба поплыли желтые круги. Он хотел встать, судорожно ухватился пальцами за подушку, но потерял равновесие и сполз вместе с нею на пол.