10
Первые переводы „Братьев Карамазовых“ появились в восьмидесятые годы XIX в. сначала в Германии (1884), а затем во Франции (1888). В 1890 г. перевод „Карамазовых“ выходит в Норвегии, в 1894 г. — в Чехословакии, в 1901 г. — в Италии, в 1912 г. — в Англии, в 1915 г. — в Румынии, в 1923 г. — в Сербии.
„Братья Карамазовы“ не укладывались в рамки натуралистической эстетики и притягивали к себе тех, кто в Германии конца XIX — начала XX в. искал новых путей. В связи с этим здесь выходят в свет новые переводы романа, а его популярность неуклонно растет. Поэт и романист Ф. Верфель заявляет в 1910-е годы, что „Карамазовы“ способствовали формированию его поэтики, идейных и эстетических привязанностей. В стихах и романах Верфеля прямо или косвенно восходят к последнему роману Достоевского тема столкновения „детей“ и „отцов“, трактовка вины и ее искупления, мотив встречи человека с чертом. Многие его герои, подобно Ивану Карамазову, не атеисты, но „бунтари против авторитета божьего“.[93]
Большой интерес вызвали „Братья Карамазовы“ у А. Эйнштейна и Ф. Кафки. В своем дневнике Кафка пишет о Федоре Павловиче: „…отец братьев Карамазовых отнюдь не дурак, он очень умный, почти равный по уму Ивану, но злой человек, и, во всяком случае, он умнее, к примеру, своего не опровергаемого рассказчиком двоюродного брата или племянника, помещика, который считает себя выше его“. Отмечалась определенная философская перекличка новеллы Кафки „В исправительной колонии“ (1914, опубл. 1919) с „Легендой о Великом инквизиторе“.[94]
После перерыва, вызванного первой мировой войной, в 1920-е годы интерес к „Братьям Карамазовым“ вспыхивает в Германии с новой силой. Г. Гессе утверждал, что именно в „Карамазовых“ предвосхищено то, что он называл „закатом Европы“ и возвращением к „азиатскому идеалу“. Иначе осмыслил роман Достоевского С. Цвейг, писавший о нем: „Это миф о новом человеке и его рождении из лона русской души“.[95] Широкую популярность в Германии 1920-х годов получило психоаналитическое, антигуманистическое по своему духу истолкование „Карамазовых“. Как З. Фрейд, так и его ученица И. Нейфельд видели в романе концентрированное выражение „Эдипова комплекса“, т. е. импульса отцеубийства, а в его героях — расщепление характера самого автора. В борьбе с фрейдизмом в 1930-1940-х годах закладываются основы нового, действенно гуманистического восприятия „Карамазовых“. Его вершина — „Доктор Фаустус“ Т. Манна. Беседа Ивана Карамазова с чертом, входившая в круг тогдашнего чтения Т. Манна,[96] получила непосредственное отражение в „Фаустусе“, где с дьяволом беседует герой романа — духовный потомок Ивана Карамазова Адриан Леверкюн. В нем воплощена драма немецкого художника, а вместе с тем и национальная трагедия Германии в годы фашизма.