Из послевоенных немецких писателей наибольший интерес к „Братьям Карамазовым“ проявлял Г. Белль, который, по его признанию испытал сильное влияние Достоевского.
Во Франции автор монографии „Русский роман“ Э. М. де Вогюэ отозвался о романе Достоевского несколько пренебрежительно, заявив, что „мало кому в России хватило терпения, чтобы добраться до конца этой нескончаемой истории“. Несмотря на это, на „Бргтьев Карамазовых“ обратил внимание Леконт де Лиль, который под впечатлением „Легенды о Великом инквизиторе“ создает поэму „Les raisons de saint-père“ („Доводы святого отца“), а «Вилье де Лиль Адан, пораженный тою же главою из „Братьев Карамазовых“, насыщает свою ранее написанную трагедию „Аксель“ при окончательной обработке ее рядом отзвуков монолога Великого инквизитора“.[98] В середине 1890-х годов с романом знакомится Ш.-Л. Филипп.
Отношение к „Карамазовым“ меняется в середине 1910-х годов. А. Жид посвящает „Карамазовым“ восторженную статью, приурочив ее к премьере в парижском Театре искусств спектакля по мотивам романа (1911). Называя последний роман Достоевского его „величайшим творением“, Жид говорит о том, что герои русского писателя обращены к современности: „Нет ничего более постоянно сущего, чем эти потрясающие образы, которые ни разу не изменяют своей настоятельной реальности“.[99] М. Пруст включил рассуждения об „Идиоте“ и „Карамазовых“ в один из диалогов романа „Пленница“ из цикла „В поисках утраченного времени“: „Я нахожу у Достоевского исключительно глубокие места, — говорит рассказчик, — которые, однако, затрагивают лишь некоторые отдельные стороны человеческой души. Тем не менее он — великий художник <…> Все эти беспрестанно повторяющиеся шуты, вся эта невероятная вереница Лебедевых, Карамазовых, Иволгиных, Снегиревых составляет более фантастический род человеческий, чем тот, которым населена «Ночная стража“ Рембрандта“.[100]
Огромным было влияние „Карамазовых“ на французскую литературу 1920-х годов. Особенно ощутима эта близость в творчестве Ф. Мориака и А. Мальро.
В середине 1930-х годов с „Братьями Карамазовыми“ знакомится А. Камю, особый интерес которого на протяжении всей его жизни вызывал образ Ивана: однажды он даже сыграл роль этого своего любимого героя в спектакле, который поставил в Алжире в 1937 г. В „Мифе о Сизифе" (1942) — трактате на тему о бессмысленности мира, лишенного бога, — Камю несколько раз обращается к анализу „бунта“ Ивана. Он видит главное достоинство Ивана в том, что тот находит в себе мужество, чтобы не отказаться от „силы духа“ ради бессмертия, ибо за это надо платить унижением и свободой.