"Я не женюсь ней", — сказал Герман. Он говорил так тихо, что Леон Тортшинер должен был приложить ладонь к уху.
"Что? Послушайте, об одном хочу сказать вам. Не говорите ей о нашей встрече. Конечно, я должен был встретиться с вами еще раньше, но вы же видите — я непрактичный, человек. Я сам на себя навлекаю неприятности. Если она узнает, что я рассказал вам о том, что было — я не поручусь за собственную жизнь".
"Я ничего ей не скажу".
"Вы вовсе не обязаны на ней жениться. Такой женщине как-раз неплохо схлопотать внебрачного ребенка. Кто тут заслуживает сострадания — так это вы. Ваша жена — она погибла?"
"Да, она погибла".
"Дети тоже?"
"Да".
"Рабби рассказал мне, что вы живете у друга и что у вас нет телефона, но я вспомнил, что видел ваш телефон в машиной записной книжке. У важных номеров она всегда делает кружочки и рисует цветы и зверей. Вокруг вашего номера она нарисовала целый сад с деревьями и змеями".
"Как получилось, что вы сегодня в Бруклине, если живете в Манхэттене?", — спросил Герман.
"У меня здесь друзья", — сказал Тортшинер очевидную ложь.
"Мне надо идти", — сказал Герман. "Большое спасибо".
"К чему такая сделка? Подождите. Я думаю только о вашем благополучии. В Европе у людей была привычка, жить скрытно и для самих себя. Там в этом, наверное, был свой смысл, но здесь-то свободная страна и нет нужды прятаться. Здесь можно быть коммунистом, анархистом, кем угодно. Здесь есть религиозные секты, которые, молясь, держат змею в руке — из-за того, что что-то на эту тему сказано в каком-нибудь стихе книги псалмов. Другие ходят голые. Маша волочит за собой целый тюк своих тайн. Самая большая глупость людей, имеющих тайны, состоит в том, что они обманывают сами себя. Маша рассказывала мне вещи, которые не должна была бы рассказывать. Если бы не она, я бы этого никогда не узнал".
"Что она вам рассказывала?"
"Что она рассказывала мне, она расскажет и вам. Это только вопрос времени. Люди охотно рассказывают обо всем, даже о грыже. Мне нет нужды сообщать вам, что по ночам она не спит. Она курят и разговаривает. Я умолял ее дать мае поспать. Но демон, сидящий в ней. не дает ей покоя. Если бы она жила в средние века, то в субботнюю ночь наверняка летала бы на помеле на свидание с чертом. Но Бронкс — это место, где черт помер бы от скуки. Ее мать, на свой лад, тоже ведьма, но добрая ведьма: наполовину раввинша, наполовину прорицательница. Каждое существо женского пола плетет сети, как паук. Появится рядом муха — тут же попадет в сеть. Если не бежать от них, они высосут последнюю каплю жизни".