Большое стадо, голов сто. С десяток уже пристроились прыгать наперегонки с пароходом. Бестии! Перед самым носом вертятся! А штевнем по заднице?
Скользкий вступил в рулевую без вступлений:
— Палыч, так как же так? Машин что — не было больше?
Ну наконец-то! Даже на дельфинов смотреть не стал, так спешил.
— Ко мне ж подходили люди, спрашивали…
— Коленька.... - вежливо начал Палыч.
— Курс? — спросил у меня Скользкий, принимая штурвал. Арифмометр под его черепком щёлкал безостановочно. (Сто пятьдесят, да пятьдесят за прицеп, да…)
— 980 рублей за доллар, — пытался подколоть я.
— 980 принял, — согласно установленного ещё Ноем ритуала доложил рулевой Скользкий бессменному вахтенному штурману Палычу. Арифмометр зашкаливало. Не до подвохов ему было.
— Палыч, так как же? — попросил о починке счётного устройства Скользкий.
— Не было больше машин? (Сто пятьдесят, да пятьдесят за прицеп, да на восемь…)
— Коленька! Да мы и так с перегрузом! — вежливо взмолился Палыч.
— Я от кренометра дальше двух шагов отойти боюсь.
— 305 сдал, — не спешил я покидать арену цирка.
— А как же грузины возят? У них что, арифметика другая? (Сто пятьдесят, да на девять (умножить, а не делить!), да…) А тут одну волгу несчастную на палубу кинули, и уже перегруз.
Я думал, что Палыч потянулся за увесистым томом "Информации об остойчивости" только для того, чтобы в Скользкого им запустить. Но нет, листать принялся. А чего там листать, если закладок из баксов не сделал. Углы заката и метацентры всякие Скользкому и задаром не нужны. К тому ж, посчитано судостроителем для загрузки рыбой, а не чаем с волгами.
— Как бочками с тюлькой на промысле, так не нарушается остойчивость. А жигули всего шестьсот килограмм весят. (Шестьсот, да на сорок — пятнадцать бочек всего-то).
— Ничего, это пройдёт, — пообещал я Скользкому вместо "спокойной вахты".
— Палыч, но мне непонятно… — продолжал Скользкий. Просто так с боевого курса его было не сбить.
Такие же несгибаемые люди, только итальянцы, — боевые пловцы, — волокли вручную свои отказавшие торпеды, перетаскивали их через сетевые заграждения, мучились, глотали солёную воду и мазут, преодолевали отливное течение, но взрывали-таки стоявший на рейде Бриндизи английский крейсер. Правда, потом оказывалось, что Италия капитулировала за день до их подвига, и именно поэтому крейсер был неприлично для военного времени иллюминирован огнями расцвечивания…
Мы же капитулировали в день ловца рачков, когда на пароход явился-не запылился наш любимый вождь ирокезов и сказал Палычу:
— Послушай, капитан. Ты сегодня на рейд не ходи. У меня такое