— Ты бросишь ей букет, мой дружок?
Я об этом уже подумал. Останетесь довольны… до свидания.
Коммивояжер поспешно встал из-за стола и направился к выходу, сопровождаемый криком госпожи Гратанбуль:
— Брось ей, голубчик, еще стихи… Гранжерал их прочтет… он хорошо читает, выучился у нотариуса.
— Сударыня, вас требуют наверх.
— Ах! Как ты мне надоел, мальчишка, налей-ка мне еще рюмочку, за счет этого красавца… у него будет, чем заплатить… я за него поручусь, скорее нежели за себя.
Гратанбуль выпила рюмочку, потом другую и третью и, наконец, заснула за столом.
Час спектакля настал. Актрисы, раздраженные тем, что госпожа Гратанбуль не пришла их одевать, отправляются кратчайшим путем в театр, но суфлерши там не оказалась.
Публика собирается, театр почти полон, но еще очень мало освещен. В провинции, из экономии, освещение делается только тогда, когда почти вся публика собралась. Господин, щегольски одетый, в перчатках канареечного цвета, с розаном в петлице и с пенсне на носу садится в ложу, ближайшую к сцене. Рисуется, ломается, небрежно лорнирует публику и слегка ударяет тросточкою по перилам ложи. Это господин Фромон.
Директор оркестра Пуссемар становится на свое место, музыканты являются, но, увы, двое из них до того пьяны, что сейчас же засыпают и начинают храпеть на весь театр.
Мужской персонал уже готов и только удивляются, что дамы до сих пор не показываются, но они все еще ждут Гратанбуль и ищут ее во всех углах театра. Вдруг Альбертина восклицает:
— А! Боже мой! Ведь она была в зале гостиницы, где обедал какой-то смешной франт… она готова на это… что если… а я ее жду, чтобы переделать мои гусарские панталоны, они так тесны, что не влезают.
Посылают в гостиницу и находят госпожу Гратанбуль в таком же положении, спящую за столом. С большим трудом ее разбудив, двое слуг под руки уводят ее в театр. Парик ее перевернулся так, что локоны падают на лицо.
— Ах, mesdames, мамаша уже готова, — с ужасом кричит Альбертина. — Теперь нам делать нечего, надо самим одеваться!.. Но если она в состоянии суфлировать, вот будет удивление!
— Кто сказал, что я готова, неправда, неправда, — насилу говорит госпожа Гратанбуль и падает на стул, на котором лежит чепчик, приготовленный для Элодии.
— Ах, мой чепчик!.. Смят, испорчен, его надеть невозможно, это ужасно! Невыносимо! Я не буду играть.
На крик жены вбегает Кюшо, с помощью благородного отца уводят госпожу Гратанбуль, предварительно дав ей кофе с солью, чтобы вытрезвить.
Вишенка не играет в первой пьесе и предлагает свои услуги дамам, чтобы одеть их, которые с удовольствием на то соглашаются. Но, присутствуя при тайнах их туалетах, видя, как они румянятся, белятся, чернят брови, ссорятся, кричат, проклинают ту, которая их одевает, как повторяют с нетерпением и злостью свои роли, видя их другими, нежели на сцене, Вишенка убедилась, что тут мерзость, пустота и беспокойство идут рука об руку с удовольствием и смехом.