Нинель проснулась посреди ночи от какого-то неясного дурного предчувствия. Резко села, сбросив на пол подушки. Накануне она долго не могла уснуть, тревожась за Шанаю. Рвалась в лес, когда вернулись последние поисковые группы, но старые ноги, столь часто подводившие ее, опять взбунтовались. Видимо, предвещая скорую перемену погоды, они разнылись так, что не помогла даже разогревающая мазь. Женщина чуть не плакала от боли и невозможности что-нибудь сделать, ни на миг не отходя от окна и силясь разглядеть в непроглядной мгле знакомый силуэт. Самое удивительное, она совершенно не помнила, как добралась до кровати. Казалось, буквально несколько минут назад она бездумно чертила на стекле защитный знак Пресветлой богини – чашу – и бормотала бесчисленные молитвы о спасении Шанаи, как вдруг очнулась в постели.
– Девочка моя, – прошептала Нинель, с мучительной гримасой растирая левую половину груди, в которой что-то резко и неприятно стреляло. – Шаная, ну куда ты делась?
После чего опустила ноги на холодный пол, потянулась было к столику подкрутить фитиль ночника, как вдруг замерла. На кровати, стоявшей у противоположной стены, кто-то лежал. Темные волосы разметались по белоснежной подушке. Одеяло скомкано и откинуто в сторону. Так всегда спала Шаная. Но как, откуда?
Нинель с трудом поднялась. Шаркая ставшими неподъемными ступнями, подошла ближе. Присела на краешек постели, неверяще провела толстыми узловатыми пальцами по безмятежному личику сладко спящей принцессы. Та внезапно перехватила ее руку, поднесла к губам и поцеловала. Открыла глаза и сонно, чуть виновато улыбнулась.
– Шаная, девочка моя. – Нинель не могла сдержать слез радости и облегчения. – Откуда?.. Как?..
– Прости меня, – затараторила та. Прижала руку воспитательницы к щеке, не отпуская. – Прости, пожалуйста. Я заигралась. Залезла на чердак и случайно заснула. А когда проснулась – было уже темно. Очень темно. Я… Я не поняла, как это произошло. Наверное, из-за поездки. Все вокруг новое и такое замечательное! Я очень виновата.
– Но как ты оказалась здесь? – не унималась Нинель.
– Спустилась, а ты уже спала. – Шаная слабо улыбнулась. – Не хотела тебя будить и беспокоить.
– Дурочка моя. – Нинель всхлипнула и привлекла девочку к себе. Прижала изо всех сил, будто опасаясь, что ее сейчас отнимут. Принялась гладить по волосам. – Глупая моя. Ты хоть представляешь, в какой ярости будет Серафия? Она пообещала выпороть тебя, милая.
– Я ее не боюсь. – Шаная с откровенным презрением хмыкнула. Опомнившись, добавила с чуть уловимой усмешкой: – Полагаю, она простит меня. Я ей все объясню, и она обязательно поймет. Я же не со зла.