Операция всё продолжается и продолжается. Я измучена ею. Не знаю, откуда у врачей столько выдержки. Они спокойно стоят, но, кажется, что это сложнее, чем бежать марафон.
Я начинаю отключаться. А потом задумываюсь о состоянии, в котором нахожусь. Если я не мертва – а кардиомонитор всё время пищит, поэтому я предполагаю, что не мертва, – но я и не нахожусь в своем теле, могу ли я уйти куда-нибудь? Призрак ли я? Смогла бы я перенестись на пляж на Гавайях? Могу ли оказаться в Карнеги Холле** в Нью-Йорке? Могу я пойти к Тедди?
Эксперимента ради я шевелю носом как Саманта в фильме «Моя жена меня приворожила». Ничего. Щёлкаю пальцами. Стучу каблучками. Я по-прежнему здесь.
Я решаю испробовать более простой приём. Подхожу к стене, представляя, что пройду сквозь неё и выйду с другой стороны. Не считая того, что я ударяюсь о стену, ничего не происходит.
Поспешно входит медсестра с контейнером крови, и прежде, чем дверь за ней закрывается, я проскальзываю в неё. Теперь я в больничном коридоре. Вокруг суетится множество врачей и медсестер в синей и зелёной форме. Женщина на каталке – её волосы собраны под прозрачную синюю шапочку, а в руке капельница – зовёт «Уильям, Уильям». Я прохожу чуть дальше. Здесь ряды операционных комнат, наполненных спящими людьми. Если пациенты в этих комнатах подобны мне, то почему же тогда я не могу видеть людей вне их тел? Есть ли кто-нибудь ещё, кто слоняется без дела, как и я? Мне бы очень хотелось встретить кого-то в моём состоянии. У меня есть несколько вопросов, например, что это за состояние, в котором я нахожусь, и как мне из него выбраться? Как мне вернуться в своё тело? Должна ли я ждать пока меня разбудят врачи? Но рядом нет никого подобного мне. Может быть, остальные поняли, как попасть на Гавайи?
Я следую за медсестрой через автоматически открывающиеся двери. И теперь я в небольшом приёмном покое. Здесь мои бабушка и дедушка.
Бабушка разговаривает с дедушкой, а может, и сама с собой. Это её способ не позволить чувствам взять над ней верх. Я и раньше видела, как она делает это, когда у дедушки случился сердечный приступ. На ней резиновые сапоги и садовничий рабочий халат, запачканный грязью. Должно быть, она работала в своей оранжерее, когда услышала про нас. У бабушки короткие, вьющиеся и седые волосы, она всегда делала перманентную завивку. Папа говорит, годов с семидесятых. «Это просто», – объясняет бабушка. – «Ни забот, ни хлопот». Это так на неё похоже. Прагматично. Она, по сути, настолько практична, что большинство людей никогда бы не догадались, что она питает слабость к ангелам. У неё коллекция керамических ангелов, тряпичных кукол в виде ангелов, ангелов из выдувного стекла и тому подобных ангелов в особом китайском сундучке в её мастерской для шитья. Но бабушка не просто собирает ангелов, она верит в них. Она думает, что они повсюду. Как-то раз пара гагар свила гнездо на озере в роще за их домом, и бабушка была убеждена, что это её давно умершие родители пришли, чтобы оберегать её.