Я не выругалась, но в этот момент мне этого очень хотелось.
Последнее собеседование проходило в модном баре в центре города. Я была уверена, что Адриан, скорее всего, знал каждый спиртной напиток в мире, и в фальшивом резюме добавила запись о том, что он окончил курсы бармена. На этот раз я осталась в машине и отправила его одного, понимая, что здесь для него был самый благоприятный шанс. По крайней мере, здесь его прикид был уместен. Когда он вышел через десять минут, я была ошеломлена.
— Как? — потребовала я. — Как ты мог так быстро вернуться?
— Когда я пришел, они сказали мне, что менеджер разговаривает по телефону и будет через несколько минут. Поэтому я сел и заказал себе выпивку.
На этот раз я прислонилась лбом к рулю.
— Что ты заказал?
— Мартини.
— «Мартини». — Я подняла голову. — Ты заказал мартини перед собеседованием по поводу работы.
— Это бар, Сейдж. Я полагал, что им будет плевать.
— Нет, не плевать! — воскликнула я. Громкость моего голоса удивила нас обоих и он слегка съежился. — Ты не глуп, независимо от того, насколько прикидываешься! И тебе прекрасно известно, что ты не можешь этого делать. Ты не должен делать этого рядом со мной! Не должен делать это рядом со всеми нами. Ты не принял это всерьез. И просто тратишь время мое и этих людей, только потому, что тебе больше нечем заняться!
— Неправда, — возразил он, однако прозвучало это неубедительно. — Я хочу получить работу… просто не подобную этим.
— Ты не в той ситуации, чтобы выбирать. Уже не хочешь съехать от Кларэнса? Это были твои билеты. Ты получил бы один из них, если бы просто приложил усилие. Ты очарователен, когда хочешь. Ты можешь реализовать себя в работе. — Я тронулась с места. — Заканчиваем с этим.
— Ты не понимаешь, — сказал он.
— Я понимаю, что у тебя трудные времена. Я понимаю, что ты испытываешь боль. — Я отказывалась смотреть на него и уделила все свое внимание дороге. — Но это не дает тебе право играть жизнями людей, которые тебя окружают. Попробуй позаботиться о своей перемене.
Он не отвечал, пока мы не вернулись к Кларэнсу и даже тогда, я не хотела его слышать.
— Сейдж… — начал он.
— Проваливай, — сказала я.
Он колебался, словно не соглашался с этим, но, наконец, уступил, быстро кивнув. Он вышел из машины и направился к дому, прикуривая сигарету. Меня переполняли ярость и разочарование. Как одному человеку удается отправлять меня на такие эмоциональные взлеты и падения? Каждый раз, когда он начинал мне нравиться, и я чувствовала, что мы действительно друг друга понимаем, он шел и вытворял нечто подобное. Я была дурой, позволяя себе чувствовать по отношению к нему дружелюбие. Неужели я действительно раньше думала, что он был произведением искусства? «Скорее он похож на обломок этой работы».