Сколько не высматривал, так ничего и не обнаружил. Но не думаю, что они ушли, темно там для меня просто, не получается увидеть. Я даже приманку пытался сделать из найденного в шкафу старого дождевика и валика от дивана, на выстрел выманить, но не клюнули. Или все же нет там никого? Ох-хо, как мне это все не нравится…
– Вов! – послышался сдавленный и малость испуганный крик Федьки.
Я понял, что спрашивать: «Чего?» – не надо, Федька зовет меня не просто так. Рванул туда, предчувствуя неприятности, и не обманулся. Иван сразу сунул мне в руку перископ, показал направление, сказал:
– Туда гляди. Где дробилка угольная и кучи за ней… видишь? Сверху.
Сначала я не увидел ничего. Огромные кучи дробленного угля, приготовленного к погрузке, слежавшиеся и спекшиеся под дождями и ветрами все равно оставались черными, равно как и черной была земля вокруг них на добрую сотню метров. Да и вообще вся станция была покрыта угольной пылью, так что не удивительно, что тварь я разглядел с немалым опозданием.
– «Гончая»… – пробормотал я, чувствуя, как все холодеет внутри. – Дождались, мать их в хрясло…
– Они самые, – подтвердил Федька.
«Гончая», пока одна, сидела прямо на вершине угольного холма, уставившись на наше убежище. Как всегда нельзя было тварь толком разглядеть из-за окружающей ее дымки Тьмы и как всегда же ее взгляд ощущался как лезвие ледяного ножа, которым тебе водят где-то возле сердца.
– Вот чего они ждали, – сказал Иван. – Могу поспорить, что высунуться нам не дадут. Пока одна, но…
– А это посмотрим, – сказал я больше для того, чтобы самому себе бодрости прибавить. – Иван, пока здесь, паси люк возле шеста, Федька, бери свою шарманку, благо патронов много, и вход на прицел. Все что сунется, кроши в клочья. Гранаты держите под рукой… даже так, Иван, возьми половину гранат у Федьки и рядом выложи… Федь!
– Я! – откликнулся тот вполне по-военному.
– Если какая-то тварь проскочит, благо они шустрые, от входа дальше, в мертвую зону, командуй Ивану, пусть гранату прямо в люк скидывает. Там пусто, защиты нет, всех накроет. Понял? Иван?
Поняли оба. Правда Иван сказал:
– Может, ворота попробуем закрыть?
– Не выйдет, – решительно сказал Федька. – Они осели, толкать придется долго, и тогда эти, из депо, долбанут со всех сторон.
Иван лишь матюкнулся.
– Я попытаюсь хоть кого-то привалить, пока они сюда доберутся, после чего буду тебя прикрывать, если полезут, – сказал я Федьке. – Все, вперед, времени не теряем.
Снова за перископ. Вот она, «гончая», сейчас неподвижная как памятник самой себе, темная, злобная и вечно голодная как сама Тьма. Все те же чуть размытый, совершенно темный силуэт, больше похожий даже не на сгусток Тьмы, а на настоящий провал в нашей действительности, словно она была вырезана из ее ткани и сквозь силуэт сюда пробивалось нечто отвратительно темное, неправильное, чего в этом мире быть не должно.