Однако Ангус был рад тому, что никто, за исключением его зятя, не намекал на то, что это он, Ангус, ослабил подпругу под седлом. Никто не называл имени того, кто это сделал, но догадывались все.
Ангусу удалось застать Шеймаса одного лишь на третий день после того происшествия. К тому времени Ангус уже сотни раз ответил на один и тот же вопрос.
— Да, да, — говорил он, всякий раз вымучивая улыбку. — Меня как обухом по голове ударило при виде такой красоты… Нет, я никогда не видел никого похожего на нее… Да, наверное, ангелы улыбались, когда она родилась… О да, то, что она сказала, было очень остроумно. Никогда не встречал такой умной девушки.
Всякий раз, когда он шел через двор замка, все повторялось вновь. Никто не хотел говорить ни о чем другом. Единственным исключением был кузен Тэм — он вообще не разговаривал с Ангусом. Дважды Ангус звал Тэма с собой поохотиться, но парень под благовидным предлогом оба раза отказался.
— Без меня она не справляется с кобылой, поэтому теперь она берет меня с собой на прогулки. Я еду следом за ней на пони. Она мало кому доверяет, и я — в числе немногих избранных. Она сама мне об этом сказала и назвала меня настоящим мужчиной.
Сказав это, Тэм послал Ангусу выразительный взгляд, предельно ясно давая понять, что теперь они больше не друзья.
К тому времени как Ангус смог застать Шеймаса одного, у него уже руки чесались, чтобы дать вредителю по роже, Ангус схватил Шеймаса за ворот, швырнул его о стену стойла и занес кулак для удара. Но Шеймас боли не боялся. Он всю свою жизнь терпел побои и успел привыкнуть. Когда они были детьми, все знали, что от Шеймаса надо держаться подальше, когда он появляется с подбитым глазом. Все знали, что отец в очередной раз избил Шеймаса. Теперь отец был мертв, у Шеймаса больше не было повода поступать с другими так, как поступали с ним, но от застарелых привычек не так-то легко избавиться.
— Давай продолжай, — сказал Шеймас.
Он не был таким же высоким, как Ангус, но он был старше и сильнее. Когда тяжелая телега застревала в грязи, вытащить ее оттуда мог только Шеймас.
Ангус опустел кулак.
— Ты что, сошел с ума? Так поступать с племянницей Лоулера! Она могла бы рассказать своему дяде, и тогда кому-то из нас не миновать порки. Когда тебя пороли в последний раз?
Шеймас пожал плечами:
— Год или два назад. Но я знал, что он никого не накажет. Он ее ненавидит.
— Кто ее ненавидит? — спросил Ангус.
— Лоулер ненавидит свою племянницу.
Ангус даже не знал, что на это сказать. Разве может человек ненавидеть собственную племянницу? Что бы там Ангус ни говорил о детях сестры, но он бы жизнь отдал за любого из них.