Обнаружив, что драгоценности пропали, Ангус сильно расстроился. Знай он, кто их украл, он бы свернул воришке голову. Но потом ему все же удалось взять себя в руки. И в ту ночь, когда он пробрался в ее комнату, Ангус был уверен, что по виду Эдилин ни за что не догадается о его неприятностях. Он бы скорее умер, чем рассказал бы ей, какого свалял дурака, позволив себя обокрасть. Хуже всего было то, что он не помнил, где и когда его обокрали. Он несколько дней подряд возвращался в те места, где бывал, искал драгоценности, искал того, кто мог их украсть, но все впустую. Кто бы признался в том, что видел драгоценности?
Конечно, он подумал об арестантках с корабля, но наивно решил, что… Ну, что они не стали бы красть у него. Или возможно, он просто не хотел, чтобы Эдилин оказалась права насчет Табиты. Ему нравилось верить в невинность Табиты и в ревность Эдилин.
Но Эдилин оказалась права, она поняла то, что Ангус понять не смог.
Ангус поплелся в таверну. Как всегда, работы было столько, что он опомнился лишь ближе к закату. Какой же он дурак! Он был в таверне, а Эдилин — в его комнате!
— Что это ты разулыбался? — спросила горничная Долли, наполнив три большие кружки пивом из бочонка.
— Любовь! — ответил он и улыбнулся еще шире. Он окинул взглядом обеденный зал и усталых путешественников, сидящих за столами, потом положил руки на объемистую талию Долли и звонко чмокнул ее в щеку. — Я сегодня больше работать не буду. Я, может, вообще не буду больше тут работать.
— Хозяин шкуру с тебя сдерет!
— Пусть сперва найдет меня.
И через минуту Ангус был уже у себя в комнате.
Эдилин только проснулась.
— Я чувствую себя ужасно, — пробормотала она. — Все тело болит. Каждый мускул.
— Дай посмотрю, — сказал он и, присев на край кровати, откинул одеяло.
Он начал ощупывать ее плечи через рубашку, нежно массируя их.
— Ангус… — прошептала она.
— Да, что такое? — озабоченно спросил он.
— Если я не схожу в туалет, то сейчас взорвусь.
Он со смехом убрал руки.
— Совсем не романтичное признание.
— Мне не до романтики. Тебе придется выйти, чтобы я смогла одеться.
— То есть надеть нижние юбки, корсет, чулки и все прочее? И конечно, я помогу тебе с корсетом.
— У меня новый корсет со шнуровкой впереди, но все равно это займет слишком много времени. Я не успею, — сказала она.
Стремительным движением он поднял ее прямо в одеяле.
— Спрячь лицо, и никто не увидит, что я несу.
— Кроме торчащих ног, — добавила она.
— Таких изумительных ножек!..
Голова ее была под одеялом, и она могла видеть лишь его лицо.
— Куда ты меня несешь?