Лорелея приветствовала собравшихся. Мужчины встали. Барон Неккер поклонился, копна его седых волос колыхнулась над темно-красным сюртуком.
— Мадам. Как продвигается ваша лекция?
— Никак, — ответила Лорелея.
Жан Мьюрон, который после томительного тюремного заключения уже немного оправился, подстриг волосы и теперь стал менее походить на Дэниела, улыбнулся ей.
— Тогда иди выпей с нами, — он притворился, что сердится на отца Ансельма, который в этот момент обернулся к Лорелее. — Старина каноник сегодня уж слишком много спорит. Ты нам поможешь успокоить его?
Она нежно улыбнулась отцу Ансельму. Мягкий климат и роскошь Коппе пошли ему на пользу, он поправился и с головой погрузился в мир швейцарской политики.
— У меня характер мягкий, как у ягненка, — заметил он. — Но я на всякий, случай приму успокаивающее.
Четвертый мужчина подошел к Лорелее и, наклонившись, поцеловал ее в щеку. Как всегда, от его улыбки у нее забилось сердце, а прикосновение его губ пробудило волну желания.
— Ты пролила чернила на моего сына, — проворчал Дэниел, поправляя ее перепачканный передник.
— Дочь, — поправила она, поглаживая рукой округлившийся живот. — И она не дает мне работать.
Дэниел прижал ее голову к своему плечу:
— И правильно делает. Ты и так слишком много работаешь.
— О чем это вы здесь спорите? — поинтересовалась Лорелея, осторожно опускаясь в кресло.
Дэниел отвел взгляд, но барон Неккер произнес:
— О милиции. Там все еще нет руководителя.
Лорелея потянула Дэниела за рукав:
— Значит, ты им еще ничего не сказал?
— Не сказал о чем? — спросил Жан.
Устало вздохнув, Лорелея достала из стола письмо и передала его Жану.
— Это письмо Бонапарта — то самое, что он прислал в приют с консульской охраной.
Дэниел вспыхнул:
— Я не знал, что ты сохранила его.
— Я тоже, — поддержал его Мьюрон. — О чем, черт возьми, там говорится? — он развернул письмо и вслух прочитал: «Я всегда считал, что карфагеняне подло поступили с Регулом. Он был так же хорош, как его слово, и в вашем слове я тоже не сомневаюсь. Вы открыли путь к победе при Маренго. Вы открыли мне глаза на нужды преданной нам Швейцарии. За это благодарю вас.
По приказу первого консула Республики все обвинения против вас были сняты. Швейцарии нужен Ворон — человек, который по-своему является ее истинным патриотом, — в качестве великолепного начальника полиции, стоящего на страже швейцарского нейтралитета. Я знаю, что и здесь Ворон не подведет меня».
Жан оторвал взгляд от письма.
— Боже, — Дэниел, — проговорил он. — Никогда не знал другого человека, так стесняющегося своей славы. Одним только словом ты мог прекратить все наши споры. А что это за история с Регулом?