Следующий день начался неудачно. Математичка вызвала меня к доске, а я не выучила линейные неравенства. Хотя я знаю, что такое линейные неравенства. Это горизонтальная пирамидка, где побеждают те, кто вырывается вперед. Но математичку не интересовала теория, ее волновала практика, а я не сделала домашнее задание.
– Двойка, Ромашова? – спросила она меня. Зачем спрашивать? Будто я могу изменить и мир и ее.
– Неконструктивно и противоречиво, – вредно ответила я. Нечего спрашивать, если и так знаешь ответ!
– И в чем противоречивость? – усмехнулась она.
Мама смеется, говорит, я хочу стать Эйнштейном. Наверное, поэтому меня тянут заоблачные высоты. А моя голова, как назло, запоминает не неравенства, а заоблачную математическую пудру.
– Невыученный урок не является признаком незнания алгебры вообще.
– О! – неясно выразилась математичка.
– Двойка приравнялась к нулю. Это называется кидалово.
Все засмеялись под свист Аркашки Зудина. Математичка небрежно махнула рукой, и все меня кинули.
– И что? – подняла брови математичка.
– Нуль идеален, он обозначает реальное «нет», двойка не означает ничего. Она должна вымереть, как динозавры. Короче, из двоек ничего не построишь.
– Молодец, Ромашова, – раздражилась математичка. – Садись.
Тон математички не совпал с ее словами, что явилось признаком ее отношения ко мне.
– Так что? – все же с надеждой спросила я.
– Два, – подняла брови математичка. – Строить не из чего. Дневник возьми.
В дневнике красовалась двойка, выставленная неконструктивной математичкой. Если бы она больше соображала, я стала бы ее любимчиком, а так я оказалась выскочкой.
После урока ко мне подплыли наша суперстар Реброва со своими прилипалами – Мотовиловой и Руденко.
– Слушай, нуль, что за блондинчик все время с тобой? – заинтересованно спросила Реброва.
– О чем речь? – хмуро переспросила я, хотя отлично поняла, кого она имеет в виду.
– Не догоняет! – засмеялась Мотовилова. – У нее ж сладкая парочка. То что-то беленькое чернеется, то черненькое белеется. Не слишком, Ромашова? Делись!
– Обоих давай! – захохотала Руденко.
– Тихо! – цыкнула Реброва, прилипалы замолчали. – Ромашова, с ним познакомь, лучше будет.
– Давай, – согласилась я. – Подойди к нему и скажи, что от нуля. Так и познакомитесь.
Я круто развернулась и пошла, Реброва молчала мне вслед. Ее надежда еще не умерла.
Я вышла из школы в настроении хуже некуда. Погода была под стать настроению. Белесая туманность на месте небес и дымный смог вокруг меня. За забором школы в сизом тумане я увидела Сашкин силуэт и решила сбежать, но он меня заметил.