Я еле дотерпела до прихода мамы. Еле дотерпела, пока она сядет за стол.
– Мама, – таинственно сказала я. – Знаешь, что сегодня случилось?
– Пока нет, – испуганно улыбнулась она.
– Я целовалась!
– С Мишей?
– Да ну! – Я отмахнулась. – С Сашкой. – И засмеялась, как самый счастливый на свете кенар.
– Моя жизнь летит кувырком, а ты смеешься! – грустно сказала мама.
Я ее обняла и услышала, как бьется сердце, общее для нас двоих. Мне так хотелось передать маме кусочек своего счастья, что я заплакала, а мама испугалась. Что со мной творится? Вся жизнь кувырком! Я закрыла глаза, в мои губы потекла черничная речка, а на глаза упала чья-то соломенная челка.
Я помирился с Сашкой; можно радоваться, но настроения нет. У меня простой, и мне это не нравится. Я засыхаю на корню в прямом и переносном смысле слова. До нового года я ходил с Жихаревой из параллельного класса. Мне нужен был бесплатный тренинг, ей тоже, потом она запала на объект тренинга, то есть на меня, чем, собственно, меня и утомила. Девчонок из своего класса не замечаю принципиально. Не люблю плебисцит в смысле всенародного обсуждения. К тому же сводит скулы, когда вспоминаю Сарычеву. Нет, ну надо было так лохануться. Олух! Хорошо, что Сарычева молчит, это и ей на пользу. И хотя Сарычевой нужно было бы угомониться, она завалила меня записками. Причем записки – слабо сказано. Это посты формата «А-четыре». Мы с Сашкой их читаем и ржем, как больные лошади. Она пишет типа «гляжу в твои озера синие и для тебя ромашки рву». Блин! При чем здесь бабкина любимая песня? Короче, Сарычева намекает отдать мне все, даже самое дорогое. Умереть, не встать! Кто скажет, что эта Маня имеет в виду? Сашка имеет в виду то, что я имел в виду до прихода к ней домой. Я имею в виду то, что имел. Увы, детка! Вы опоздали. Мой мозг поставил на вас шлагбаум.
Мне все это надоело, и я отправил на встречу с ней Сашку, чтобы Сашкой же и поставить точку. Имеющий уши да услышит, имеющий мозг да узнает. Следовало выяснить, есть ли у Сарычевой мозг. С этой целью Сашка взял с собой Парамонова как независимого арбитра. У Сарычевой мозга не оказалось, она не поверила двум свидетелям, но на всякий случай заревела. Кроме того, она отказала двум свидетелям в руке, ноге и во всем остальном. Так я остался с Сарычевой, ее ревом, ее записками и с тем, что имел. Осподи! Куда катится мир? Что делать нам, нормальным парням?
Н-да… Хорошо, что есть Лизка. Она молчит так, что хочется слушать, как она молчит. Охо-хо-хоньки-хо-хо… В последнее время мне себя жаль. Так жаль, что я чуть не плачу. Не пойму вообще, что со мной. По-моему, я заболел… Чем-то.