Рамиро покачал головой.
— Я вовсе не сомневался в тебе, сестра. Но твое желание быть как мужчина ранит меня.
— Ранит? — Она подалась вперед, жадно ему внимая. — Почему?
— Потому что столь совершенная красота, как твоя, должна существовать — и должна быть по достоинству оценена мужчинами. Ты самый большой драгоценный камень в нашей семье.
— Так и знала, что ты не любишь мою мать, — насмешливо заметила Леокадия, хотя глаза ее сверкали от удовольствия — понравился, видать, комплимент.
— Я ее уважаю.
— Это не одно и то же.
Рамиро смолчал.
Он не помнил свою мать — она умерла родами Марко, а Марко всего на два года младше. Принц всегда знал только Дориту. В то время, когда королева Исабель умерла, та как раз овдовела, и тогда уже была Леокадия, дочь Эстебана. В те дни и король, и Дорита носили траур. Но траур не может продолжаться вечно. Альваро снял черные одежды, то же самое сделала Дорита, и кардинал де Пенья, тогда еще молодой и рьяный, обвенчал их в соборе Святого Павла, что стоит на главной площади Маравийосы. Дорита надела корону на непокорные черные кудри, стала звать Рамиро и Марко сыновьями, однако никогда не старалась приблизиться к ним настолько, чтобы и они решились называть ее матерью. Сколько Рамиро себя помнил, он всегда говорил Дорите «королева». Она всеми силами старалась произвести на свет сына, только вот после рождения Леокадии Господь больше не даровал Дорите счастья зачать ребенка. Рамиро знал, что королева весьма огорчена этим обстоятельством. Для него же это оказалось на руку — иначе, вполне вероятно, на дворец упала бы сеть интриг, а интриги Рамиро ненавидел.
Он примет любое решение отца, если отец успеет перед смертью его принять, или решение совета, если король не оставит внятных распоряжений. Будь Леокадия мужчиной… да, она права. Скорее всего, она бы наследовала, ибо мужчина из нее получился бы что надо.
— Ты служила бы своей стране верно и вечно, — пробормотал Рамиро. Леокадия бросила на него престранный взгляд и пришпорила своего коня.
— Едем. Море уже близко.
Дорога вильнула, выводя на широкий пляж — полосу золотистого песка, на которую с шумом набегали игривые волны. Тут и там стояли на распорках рыбацкие сети, у некоторых возились женщины и ребятишки — штопали прорехи; чумазый мальчонка помахал Рамиро рукой, и принц махнул в ответ. Долетал запах рыбы и горячего дерева от просмоленных солнцем рыбацких шаланд. Поселок карабкался по горе, и Рамиро с Леокадией миновали его, направив лошадей в дальний конец бухты — к Синим скалам.
Здесь протянулись густые тени, песок был испещрен выброшенными морем раковинами, рыбьими костями, камешками и деревяшками. Рамиро спешился и помог сойти Леокадии; ее сапожки тут же утонули в песке.