— Ты сам дьявол, — пробормотал француз. — Но если я промолчу, ты не узнаешь, кто так ненавидит тебя и твою семью.
— Я узнаю, — любезно возразил Рамиро. — Остров закрыт. Сегодня я отдал приказ о том, что ни один корабль не должен покидать гавань, а на лодке до материка не добраться. Пока я не найду истинного убийцу, того, кто направил твою руку, никто отсюда не сможет выбраться. А ты… ты познаешь муки ада прежде, чем очутишься в том аду, что ждет тебя после смерти.
Француз тяжело дышал; их с Рамиро взгляды сцепились, и ни один не мог отвести глаз. Трепетало пламя факелов, еле слышно звякнула шпага, когда Лоренсо переступил с ноги на ногу.
Убийца не выдержал первым и опустил голову.
— Хорошо, — пробормотал он, — ты дал слово.
— Я Рамиро Эстебан Хорхе лос Домингос де Сантана, старший принц королевского дома, и я подтверждаю свое слово. Кто ты?
— Я Поль Лелуш, — пробормотал убийца, — верный слуга Франции.
— Как ты прибыл на остров?..
…Допрос продолжался больше часа. Имена сыпались и постукивали одно о другое, как шарики в четках кардинала де Пенья. Щелк-щелк. Одно за другим. Лоренсо вызвал королевского секретаря, тот записал все. К концу допроса Рамиро знал то, что ему нужно было знать.
— Что ж, — произнес он, когда поток слов иссяк и убийца обмяк на стуле, — я сдержу свое слово, ты умрешь быстро. К сожалению, я не могу отменить публичную казнь, однако суд прислушается к моему слову, и ты избежишь мучений.
Лоренсо вытолкал из камеры Марко, который все оглядывался и порывался пойти назад. Рамиро тоже направился к двери, но на полдороге не выдержал и вернулся. Он постоял, глядя на все еще ухмылявшегося — в знак протеста! — узника, а затем, широко размахнувшись, ударил его кулаком по лицу. Голова француза мотнулась, из разбитых губ по подбородку побежала кровь.
— А говорил, что не станешь трогать меня, принц, — прохрипел убийца.
— Я покаюсь.
Маравийоса закрылась трауром, как безутешная вдова. Из окон свисали черные полотнища, колыхавшиеся под веселым морским бризом. Над замком реяли траурные флаги.
Короля Альваро V похоронили на третий день со всеми почестями в гробницах фасинадских королей. Там были мрамор и гранит, засохшие цветы и ангелы, склонившие головы; кресты и цепи; имена на латыни и испанском, вросшие в камень, стершиеся, выпуклые. Струились черные шелка, женщины прятали лица под кружевными вуалями, и когда на них падало солнце, то казалось, что это на коже сплетаются тени от виноградных листьев.
Совсем как тогда.
В тот же день, четырнадцатого июня, на площади перед собором Святого Павла на наскоро сооруженном эшафоте лишился головы Поль Лелуш, убийца короля. Принцы Рамиро и Марко наблюдали за казнью, сидя верхом; Дорита и Леокадия — из кареты. Когда голова Лелуша скатилась на землю, толпа взревела. Рамиро поворотил коня и поехал обратно во дворец, не желая наслаждаться этим ликованием. В сердце его было пусто. Он поступил по справедливости и больше ничего не мог сделать. Только жить дальше.